Они обсуждали плюсы и минусы использования амортенции, когда дверь в комнату Гермионы распахнулась и на пороге возник Рон Уизли.
— Ага! — вскричал он так, словно застукал младшекурсников за тайным поеданием сладостей в кровати. — Вот, значит, как!
Гермиона и Драко переглянулись. Ничего, что стоило бы такой реакции, они не делали: Драко сидел на полу, облокотившись о край кровати, Гермиона устроилась на покрывале, скрестив ноги по-турецки. Между ними лежала книга рецептов.
— Я так и знал! — с неким новым, несвойственным Рону злорадством заявил тот.
— Что ты знал, Уизли? — неприязненно проскрипел Драко.
— Ты! — Рон направил на недруга волшебную палочку. — Ты втираешься к Гермионе в доверие!
— Рон, прекрати, — попросила Гермиона, неприятно пораженная напором и настроем друга.
— Еще чего! — огрызнулся Рон. — Оглянуться не успеешь, как этот хорек запудрит тебе мозги и как-нибудь подставит!
Драко сжал челюсти, чтобы не наброситься на рыжего придурка; на скулах его играли желваки. Мрачный взгляд исподлобья не обещал Уизелу ничего хорошего, однако Малфой держал себя в руках.
Рон же, приняв его молчание за признание поражения, принялся доказывать Гермионе, что от Малфоев нельзя ждать ничего хорошего, что они все подлые, мерзкие, скользкие…
Драко начал медленно подниматься, кулаки его рефлекторно сжимались. Гермиона обхватила пальцами его запястье и строго посмотрела на бывшего парня.
— Рон, уйди из моей комнаты, — четко проговорила она.
Рон раскрыл рот и замер. В глазах его читалось неверие.
— Нет! — выдохнул он. — Не может быть! Ты… ты не могла продаться Пожирателям…
— Война закончена, — перебила его девушка. — И спасибо тебе огромное за то, что ты такого высокого обо мне мнения! Особенно за мою «продажность».
На щеках Рона выступили красные пятна, он прожег Гермиону гневным взглядом, с отвращением скривился в сторону Драко и вылетел из комнаты.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — пробормотал Драко, захлопывая книгу.
Гермиона закрыла лицо руками и сгорбилась, качая головой. Драко, повернувшийся было к двери, с сомнением посмотрел на нее.
— Эй, — тихо позвал он. — Грейнджер…
Гермиона потрясла головой активнее, не отнимая ладоней от лица.
— Да плюнь ты! — попытался проявить деликатность юноша. — Помиритесь!
— Не помиримся, — резко ответила Гермиона и обхватила себя руками за плечи. — Я очень сильно обидела его, Драко. Очень сильно.
— Тем, что занималась со мной? — холодно спросил он. Но Гермиона была так расстроена эскападой Рона, что на обиду Драко внимания не обратила.
— Нет, конечно. Тебя он воспринимает исключительно как повод сказать мне что-нибудь неприятное. Сегодня ты просто подвернулся ему под руку, уж прости за это.
— То есть… вы еще летом поссорились?
— Мы не ссорились, — вздохнула Гермиона. — Я его обидела.
— Да что такого ты могла сделать, чтобы он на тебя кидался?
Девушка задумалась. Рассказать о том, что произошло в середине августа, она и хотела, и не могла — слишком это было личное, даже интимное. Она жалобно посмотрела на Малфоя, и он понял, что сейчас Гермиона совершенно не готова выносить сор из избы.
— Ладно, Грейн, захочешь — поделишься.
У самого выхода Драко догнал неуверенный голос Гермионы:
— До завтра?
Юноша обернулся, кивнул и едва заметно улыбнулся:
— До завтра.
Следующий день был первым учебным в новом семестре, и в школу вернулись все, кто в ней учился и работал. Завтрак в обычное время напомнил о дисциплине и распорядке, и Гермиона спешила в столовую, очень надеясь на восстановление нормальной жизни. Ожидания ее не оправдались прямо с порога.
За гриффиндорским столом ожесточенно жевал кусок мяса Рон, рядом с ним сидел слегка растерянный Гарри. К его боку жалась почти испуганная Джинни. Сестра Рона подняла на подругу глаза, и по этому взгляду Гермиона прочитала, что ждут их грозы, вихри и бури. Она посмотрела на слизеринцев.
Драко, как и весь предыдущий семестр, сидел отдельно ото всех. Челюсть упрямо выпячена, взгляд опущен в столешницу. Гермиона уже знала, что это не из гордыни и не от сожалений о проигранной войне — из нечастых оговорок Малфоя она поняла, что ему самому эта война стояла поперек горла с первого же дня. Но сейчас она особенно остро ощутила, как же на него давит одиночество, в котором он оказался. Из чувства противоречия всему миру — и из желания поддержать нового друга — Гермиона, гордо вскинув голову, прошествовала через столовую к столу Слизерина и села рядом с Драко.
Он поднял на нее удивленный взгляд, и девушке почудилось, что глаза его потеплели.
— Доброе утро! — бодро поздоровалась Гермиона и потянула на себя блюдо с овсянкой.
— Утро, — согласился Драко. И нехотя отправил в рот ложку каши.
Столовая Хогвартса замерла в ожидании. Со стороны Гриффиндора исходили флюиды растерянности и волны агрессии (насыщенно рыжего цвета), Слизерин косился на край своего стола со сдержанным любопытством, а Когтевран и Пуффендуй аж прямо вытянули шеи и едва головы себе не сворачивали. Гермиона сидела с очень прямой спиной и невозмутимо ела. А что еще ей оставалось?
После завтрака у дверей столовой Гермиону и Драко перехватил Гарри. Он ободряюще улыбнулся подруге и устремил на Малфоя требовательный взгляд:
— Ты использовал на ней Империус? — с места в карьер начал Поттер.
— З-зачем? — удивился Драко.
— Тогда почему Гермиона столько времени проводит с тобой?
— Э-э-э… по привычке? — Драко пожал плечами и вопросительно посмотрел на девушку.
— Гарри, — вступила в разговор пришедшая в себя Гермиона, — это тебя Рональд накрутил?
— Рон, конечно, не смолчал, — Гарри поправил очки, — но я и сам, знаешь ли, заметил некоторые перемены.
— Ну проверь меня на подавляющие чары! — немного раздраженно воскликнула Гермиона, неосознанно придвигаясь ближе к Драко. Тот хранил молчание.
Гарри окинул подругу полным сомнения взглядом, но экспертизу проводить не стал. Вместо этого он прищурился на Малфоя и куда миролюбивее, чем прежде, спросил:
— И все же, Малфой… Что ты задумал?
Драко закатил глаза и резко подался вперед.
— Да что я задумал? Зажарю ее и съем! Чего непонятного? — и занес над головой Гермионы руки с растопыренными пальцами.
Было совершенно неясно, к каким выводам пришел Гарри, но юный герой войны сверкнул на молодых людей стеклами очков, хитро улыбнулся, покивал головой, сказал:
— А-а-а, ну ладно, — и ушел.
Драко и Гермиона остались в коридоре одни, в полной растерянности.
— Ты прикинь! — обрела дар речи девушка. — Моему лучшему другу говорят, что меня съедят без соли и перца, а он выдает «а-а-а, ну ладно» и сваливает!
— Безобразие, — поддакнул Драко.
Гермиона посмотрела на него, он скосил глаза на нее, и они оба рассмеялись.
— У тебя сейчас что, зельеварение? — спросила Гермиона.
— Не, — Драко мотнул головой, и на лоб ему упала челка, — заклинания.
Они уже почти разошлись каждый в своем направлении, когда Драко окликнул Гермиону:
— Грейн, давай вечером в Хогсмид сходим, а?
Гермиона споткнулась и чуть не упала. Приглашение было неожиданным.
— Жрать хочется, — признался Драко под ее недоуменным взглядом. — Не могу я это месиво есть, хочу нормальную булку и нормальную котлету. А без кого-то из вашей троицы меня не выпустят.
Гермиона согласилась и всю дорогу до своего класса пыталась разобраться в себе: объяснение Драко по поводу еды ее успокоило или разочаровало?
После занятий Гермиона зашла к директору за разрешением на внеочередное посещение Хогсмида и неожиданно быстро, без лишних вопросов его получила. Бедная профессор МакГонагалл с ног сбилась, пытаясь вернуть Хогвартсу былую славу, и даже не спросила, зачем Драко Малфою покидать стены школы. Ей было достаточно того, что с проштрафившимся (очень крупно проштрафившимся!) учеником пойдет лучшая студентка. Пожалуй, такое доверие было лестным, но честная сама с собой Гермиона не могла не признать, что и сам Драко заслужил некоторую поблажку. В приподнятом настроении девушка спустилась в ставший уже привычным подвал, чтобы с головой окунуться в волны скандала.