За метаниями Гермионы по коридору молча наблюдали Гарри и Джиневра, пришедшая поддержать брата и друзей, и явившиеся с той же целью Луна и Невилл. Девушки провожали подругу сочувствующими взглядами, молодые люди вели себя сдержаннее. Один Рон, опершись задницей о подоконник и скрестив на груди руки, хранил гордое спокойствие.
Прошло не меньше часа, прежде чем проскрипели старинные дверные створки и в коридор вышел бледный, как будто разом постаревший Люциус Малфой. Гермиона замерла и впилась в него глазами, не замечая, как заламывает пальцы. Люциус окинул напряженных молодых людей взором раненного орла и медленно побрел прочь. Через минуту из зала заседаний выскользнула Нарцисса, побежала вслед за мужем, но, поравнявшись с Гермионой, вдруг всплеснула руками, порывисто обняла девушку — и продолжила свой путь.
Джинни и Полумна понимающе переглянулись, юноши скорчили выразительные гримасы. Рон фыркнул, пробормотал: «Вранье!» и отвернулся.
Драко вышел еще минут через пять. По его лицу совершенно невозможно было понять, какие эмоции владеют им в этот момент. Аккуратно притворив за собой тяжелые двери, он немного ссутулился, засунул в карманы руки и пошел к Гермионе, застывшей посреди коридора.
— Щас он ее бросит! — с предвкушением прошипел Рон. Джинни толкнула его в плечо.
Между тем Драко дошел до Гермионы и остановился в шаге от девушки. Долгую минуту он молча смотрел на нее, и Гермиона успела испугаться, что он пытается запомнить ее лицо перед расставанием. Что вот сейчас сбудутся пророчества Рональда, и этот печальный, ставший самым родным юноша скажет, что она выполнила свою миссию, поддержала его в трудный период, и больше он в ней не нуждается.
Драко вздохнул и сказал:
— Все не так плохо, как я ожидал. Ты была права, Грейн. Из Малфой-мэнор сделают филиал какой-то волшебно-социальной службы, но матери разрешили забрать семейные портреты и личные вещи. Библиотеку жалко…
— Где же теперь… вы… будете жить? — осипшим голосом тихо спросила Гермиона.
— Ну, маму-то не судили, — Драко пожал плечами. — У нее в приданом есть домишко где-то в Южном Уэльсе, так что туда мы, видимо, и переберемся.
— А… ты?
— Мне запретили только поступать на официальную службу в Министерство, да и то — на десять лет. Сдам ЖАБА и займусь зельями. Буду торговать амортенцией и каплями от поноса. Или для поноса, — он усмехнулся.
Гермиона бледно улыбнулась. Если Драко шутит, то все действительно не так уж и плохо. Однако совершенно непонятно, чем это грозит ей самой! Наверное, ее растрепанные чувства отразились на лице, потому что Драко вдруг стал очень серьезным, заглянул ей в глаза и тихо, проникновенно произнес:
— Гермиона, все закончилось. Правда закончилось. Кстати, фамилию нам тоже оставили. Ты как, не побрезгуешь быть Гермионой Джин Малфой?
У девушки задрожали губы. Она шмыгнула носом, стукнула Драко кулачком по плечу — и крепко-крепко обняла его. Драко засмеялся, придерживая свою ведьму за талию, и уткнулся носом ей в волосы.
— Ну твою же ма-а-ать! — растерянно выдохнул Рон.
— Не выражайся, Рональд! — Джинни утерла глаза и растроганно улыбнулась.
— Слушай, Грейн, — шептал тем временем Драко, — мы же в Министерстве, у них тут должен быть отдел регистрации, разве нет? Пойдем-ка прямо сейчас распишемся, а? Вон и команда твоя вся в сборе, свидетелей искать не придется. А обвенчаемся потом, когда ты себе платье сошьешь, пироженки выберешь, церковь найдешь… М-м?
— У меня глаза красные, — жалобно пробубнила Гермиона ему в плечо.
— Гермиона, — с затаенным весельем в голосе проговорил Драко, — ты не только самая умная, но и самая красивая ведьма на курсе. Что тебе какие-то покрасневшие глаза?
Девушка коротко рассмеялась, отлипла от внезапного жениха и с прищуром на него посмотрела.
— Хорошо. Но у меня есть условия!
— Слушаю.
— Во-первых, я не буду Малфой. Я буду только Грейнджер-Малфой!
— Принято.
— Во-вторых, я не буду сидеть с тобой целыми днями — я хочу строить карьеру.
— Даже не сомневался. А в-третьих?
— В-третьих я пока не придумала. Придет что-то путное в голову — ты узнаешь об этом первым!
Драко помолчал, выжидающе глядя на девушку. Через полминуты спросил:
— Ну что, идем искать этот отдел?
Гермиона протянула руку, погладила его по щеке, улыбнулась сквозь слезы. Драко поймал ее запястье — левое, — и прижался губами к пульсирующей голубоватой жилке.
Где-то на фоне забористо матерился Рон Уизли…
========== 9. Эпилог ==========
Люциус Малфой свою невестку не любил. Очень сильно не любил.
Конечно, проявлять свои эмоции по отношению к этой девице у него не было никакой возможности: вздумай он бросить на нее слишком красноречивый неодобрительный взгляд или чересчур выразительно поджать губы, и его родная жена изведет его нотациями и увещеваниями, а собственный сын просто перестанет разговаривать. Быть для Драко пустым местом оказалось неприятно и… больно, и единожды испытав на себе гнев и обиду собственного ребенка, Люциус зарекся фыркать на невестку.
Но какова нахалка! Во-первых, Люциус был уверен, что Драко ни за что в жизни не связался бы с ней, если бы она не опаивала его амортенцией. Ничто другое не могло привлечь Драко к этой… этой. Во-вторых, она наверняка держала сына под Империусом все эти годы, иначе своевольный и временами взбалмошный Драко не превратился бы в этакого подкаблучника. За шесть с половиной лет их счастливого брака Драко взбунтовался лишь однажды — когда отказался везти жену на третьем триместре беременности в Румынию, кататься на драконах. Невестка поревела (для виду, не иначе!) и вместо экстремального развлечения отправилась рожать второго ребенка.
В-третьих, Люциуса категорически не устраивало небрежное отношение невестки к их фамильной гордости. Где это видано, чтобы жена Малфоя работала?! Да поколения предков ворочались в гробах, а их портреты изливали на Люциуса литры презрения и недовольства! Надо отметить, что саму виновницу эти подлые лизоблюды всегда встречали приторными улыбочками и подобострастными расспросами об успехах. Люциус допускал, что делали они это не искренне, а лишь для того, чтобы наглая захватчица не попрятала драгоценные полотна в подвал. Он лично слышал, как она грозилась это сделать, а потом имел счастье лицезреть перекошенные физиономии прадедушек и прабабушек. Но чем дольше длилась семейная идиллия Драко, тем больше предатели-предки переживали за новую миссис Малфой и ее благополучие на работе.
В-четвертых, Люциуса аж трясти начинало, когда в их дом приходила почта. Особенно рабочая корреспонденция невестки. И не столько потому, что она в принципе существовала, сколько из-за указанного на конвертах имени. «Гермиона Грейнджер» значилось там! Гермиона, драклы все раздери, Грейнджер! Не Малфой, заметьте, и даже не Грейнджер-Малфой, а Грейнджер! О-о-о! Люциус никогда не забирал письма первым, чтобы не видеть этого позора.
Справедливости ради надо было признать, что своей девичьей фамилией невестка пользовалась на работе да в переписке с школьными подружками. Какому-то там товарищу из дружественной Болгарии она всегда писала на конверте «Грейнджер-Малфой», а с противными друзьяшками из Хогвартса и вовсе обходилась перепиской по ВСети, где подписи не требовались. Про сам факт общения с приятелями мужского пола Люциус тоже мог бы много чего сказать, но на один из таких выпадов Драко пожал плечами и эдак задумчиво пробормотал:
— Да-да, пап, я и забыл, что надо сходить выбрать подарок Джинни Поттер на крестины…
Ну что с ним поделаешь?! Подкаблучник в чистом виде! Люциус тогда только руками всплеснул и оставил сына в покое. Пока сам не одумается, ничего не попишешь. Эх…
Невестку свою Люциус, одним словом, не любил. Но со временем начал уважать. Уже сейчас, едва-едва перевалив за четверть века, эта выскочка была в Министерстве заведующей отделом. Люциусу в свое время пришлось почти семь лет прозябать на должности рядового сотрудника, да потом еще чуть ли не столько же ходить в помощниках. И только коварные интриги и непомерные взятки освободили для амбициозного Малфоя руководящий пост. Невестка же, будь она неладна, повыдергала бы свекру последние волосинки, услышь она о подкупе для продвижения по карьерной лестнице.