Тогда я признался, что приходил слушать их со Шляпой много лет назад в Нью-Йорке. Тут Хоуз заметно оживился и обрадовался.
– Правда? В том маленьком клубе на Сент-Маркс-Плейс? Веселые были времена! Я как раз вспоминал об этом, вот и сыграл несколько композиций из тогдашнего репертуара.
– Поэтому я к вам и подошел, – сказал я. – В жизни не припомню лучших концертов, чем те.
– Я тоже, – Хоуз едва заметно улыбнулся. – Порой он вытворял совершенно невероятные вещи.
– Согласен, – ответил я.
– Да, – Хоуз отвел взгляд. – Великий человек был. Не от мира сего.
– Мне довелось с ним общаться. Это я брал интервью для «Даунбита», которое до сих пор всплывает там и сям.
– О! – Хоуз посмотрел на меня с неподдельным интересом. – Да, в этом был весь Шляпа.
– По большей части.
– Вы где-то приврали? – любопытство Хоуза разгорелось еще больше.
– Пришлось кое-что поправить, чтобы стало понятнее.
– А, разумеется. Иначе у вас в каждой строчке были бы «динь-дини», «дзыни» и постоянные упоминания Боба Кросби, – все это было элементами особого жаргона Шляпы, и Хоуз усмехнулся. – Когда он хотел сыграть блюз в строе соль, то говорил «посолите, пожалуйста».
– Вы были хорошо с ним знакомы? – спросил я, ожидая ответа «нет» – я привык считать, что Шляпа ни с кем не был по-настоящему близок.
– Вполне, – ответил Хоуз. – Пару раз, году в пятьдесят четвертом или пятьдесят пятом, он приглашал меня в гости. В дом его родителей. Мы познакомились и подружились во время тура «Джаз в филармониях», и дважды, когда мы заезжали на Юг, он приглашал меня отведать «хорошей домашней еды».
– Вы были в его родном городе?
Хоуз кивнул.
– Даже жил у него дома. Его родители были интересными людьми. Отец – все звали его Индейцем – был настолько светлокожим, что мог бы сойти за белого, но не думаю, что ему приходило в голову этим пользоваться.
– А их семейный ансамбль тогда еще существовал?
– Нет. По правде говоря, в конце сороковых их популярность сошла на нет. Им даже приходилось приглашать саксофониста и ударника из школьного ансамбля. К тому же у отца Шляпы много времени отнимала служба в церкви.
– Он был кем-то вроде дьякона?
Хоуз удивился.
– Нет, Индеец был баптистским пастором. Настоятелем. Он управлял церковью, а может, даже сам ее и основал.
– Шляпа говорил, что его отец играл в церкви на пианино, но…
– Если бы не церковное служение, из настоятеля вышел бы блестящий блюзовый пианист.
– Значит, у них там была еще одна баптистская церковь, – пробормотал я, не находя другого объяснения существованию сразу двух баптистских пасторов. Но почему Шляпа утаил, что его собственный отец тоже был священником, как и отец Ди Спаркса?
– Шутите? Там одну-то содержать не на что было, – Хоуз взглянул на часы, кивнул и двинулся к своим музыкантам.
– Можно последний вопрос?
– Давайте, – ответил он нетерпеливо.
– Шляпа казался вам суеверным?
Хоуз улыбнулся.
– Еще каким суеверным. Он говорил, что никогда не выступает на Хэллоуин, и даже из номера не выходит. Поэтому он ушел из биг-бэнда. Их концертный тур начинался на Хэллоуин, и Шляпа отказался выступать. Просто взял и ушел, – Хоуз склонился ко мне. – Расскажу вам еще кое-что занятное. Мне всегда казалось, что Шляпа до смерти боится отца. Думаю, он приглашал меня в Хэтчвилл, чтобы я был между ними своего рода посредником. Я всегда недоумевал по этому поводу. Да, Индеец был здоровым стариканом, и в молодости наверняка тем еще бабником, будь он хоть трижды священник, но я никак не мог понять, почему Шляпа его боится. Стоило Индейцу появиться, как Шляпа тут же замолкал. Забавно?
Вид у меня, должно быть, был совсем ошалелый.
– Вы сказали Хэтчвилл?
– Да, Хэтчвилл, Миссисипи. Это недалеко от Билокси. Там они жили.
– Но Шляпа сказал…
– Шляпа редко отвечал на вопросы откровенно, – сказал Хоуз. – И всегда ценил увлекательные истории выше правдоподобных. С чего бы ему вести себя иначе? Это же Шляпа.
Прослушав второй сет, я вернулся в отель. Длинная история Шляпы вновь не давала мне покоя. Была ли в ней хоть толика правды?
Три недели спустя я пораньше освободился с собрания в чикагском офисе нашей компании, и вместо того, чтобы отправиться с другими постоянно разъезжающими сотрудниками в бар, я наврал, что должен встречать дома родственников. Мне не хотелось признаваться коллегам, которые как истинные деловые мужчины предпочитали активные развлечения вроде выпивки, ракетбола и хождения по бабам, что я собираюсь в библиотеку. Перерыть подборку периодических изданий – лучший способ найти истину в истории Шляпы, не считая, разумеется, поездки в Миссисипи. Годы, проведенные в Колумбийском университете, не пропали зря – я все еще прекрасно умел находить интересующую меня информацию.