Паулу рассказывал подобные вещи со дня нашей первой встречи – о несуществующих городах, небывалых вещах, пророчествах и знамениях. Как по мне – это все бредни, иначе он не рассказывал бы их мне, подростку, которого собственная мать выбросила на улицу. Она, наверное, до сих пор каждый день молится, чтобы я сдох. Она презирает меня. Бог презирает меня, а я в ответ презираю его – с чего бы ему выбирать меня для какой-то особой миссии?
Но именно потому я этим и заинтересовался – из-за Бога. Даже если ты в него не веришь, это не значит, что он не может испоганить тебе жизнь.
– Расскажи, что я должен сделать, – говорю я.
Паулу самодовольно кивает. Думает, что я у него в руках.
– Вижу, тебе не хочется умирать.
Я поднимаюсь, снова потягиваюсь, чувствуя, как близлежащие улицы растягиваются и извиваются от жары (мне кажется, или это правда происходит? А если это правда происходит, то почему мне кажется, что это как-то связано со мной?).
– Иди в жопу. Дело не в этом.
– Значит, тебе и на собственную жизнь наплевать? – по его тону не ясно, утверждение это или вопрос. Скорее вопрос.
– Быть живым и жить – разные вещи, – отвечаю я. Когда-нибудь мне суждено умереть с голоду, замерзнуть до смерти зимней ночью или подхватить какую-нибудь заразу, с которой меня положат в больницу даже несмотря на то, что у меня нет ни денег, ни документов. Но я не перестану воспевать, рисовать, танцевать, трахать и оплакивать город до конца своих дней, потому что он мой. Он, мать вашу, мой. Вот так. – Я устремляю на Паулу уничижительный взгляд. Если он не понимает, то пусть поцелует меня в зад. – Расскажи, что я должен сделать, – повторяю я.
Выражение его лица меняется. Наконец-то он услышал меня. Он поднимается и ведет меня на первый урок.
Урок таков: великие города – все равно что живые существа; они рождаются, взрослеют, стареют и умирают, когда приходит срок. Сельские жители неспроста испытывают неприязнь к большим городам – города действительно сильно отличаются от деревень. Они – тяжелая ноша для мира, они… как черные дыры, разрушающие материю и строение самого мироздания. Вроде того. (Я изредка хожу в музеи – там прохладно. А еще я без ума от Нила Деграсса Тайсона[40].) Население городов растет, люди отдают городам свои причуды, затем их сменяют новые люди, и ткань мироздания рвется все сильнее. В конце концов формируется своего рода карман, соединенный тонкой нитью из… чего-то… с чем-то. Короче, с той фигней, из которой созданы города.
Начинается процесс, в результате которого отдельные части города, находящиеся в этом кармане, делятся и множатся. Водопровод тянется туда, где нет нужды в воде. У трущоб вырастают зубы, у художественных галерей – когти. Самые простые процессы, вроде дорожного движения или стройки, начинают идти в особом, напоминающем сердцебиение, ритме. Это можно услышать, если записать звуки и быстро воспроизвести в обратном порядке. Город… ускоряется.
Не все города доживают до этого момента. В Северной Америке была пара великих городов, но потом Колумб заварил кашу с индейцами, и все пришлось начать заново. Если верить Паулу, с Новым Орлеаном вышел облом, но город по крайней мере продолжает существовать, и вторая попытка у него еще будет. Мехико еще не дорос. Во всей Америке только Нью-Йорк достиг такой поздней точки в своем развитии. Созревание города может длиться двадцать лет, а может двести и даже две тысячи, но рано или поздно наступает момент, когда условная пуповина перерезается и город начинает существовать сам по себе, неуклюже поднимается на ноги и… короче, делает все, на что способен живой, разумный организм в форме огромного мегаполиса.
Как и в природе, городу угрожают хищники, выжидающие момент, чтобы наброситься на новорожденного и сожрать его целиком.
Вот поэтому Паулу и учит меня. Поэтому я освежаю дыхание города и массирую его асфальтовые конечности. Я – что-то вроде акушера.
Я контролирую город. Проверяю его каждый долбаный день. Паулу разрешает мне поселиться у него. Это съемная квартира в Нижнем Ист-Сайде, но я чувствую себя в ней как дома. Я пользуюсь душем Паулу и без спроса ем еду из его холодильника, только чтобы посмотреть на его реакцию. Он никак не реагирует, просто курит сигарету за сигаретой, наверняка чтобы меня позлить. По соседству то и дело раздаются полицейские сирены. Не знаю почему, но мне кажется, что полиция разыскивает меня. Вслух я свои опасения не высказываю, но Паулу замечает мое беспокойство.
40
Нил Деграсс Тайсон (р. 1958) – американский чернокожий астрофизик, доктор наук, писатель и телеведущий.