- И кто же, по-твоему, печёт в этом ущелье пирожки из базальтовой лавы размером с яйцо Годзиллы? - Уайтгауз отодвинул миску с кашей, отхлебнул пива, и лёг на локоть.
Дыбаль задумался.
- Парень, - Маклифф обернулся к Понсио, - положи винтовку, и скажи, кто живёт в ущелье?
Дыбаль повторил вопрос по-испански.
- Уаимоясос, - ответил Понсио, - бог леса.
Мальчик подошёл к стене, снял с неё пальмовую циновку. Под циновкой оказался новенький китайский телевизор "YAMET". Мальчик нажал кнопку включения. В хижине раздалась залихватская музыка самбы, а на экране начали вращать аппетитными бёдрами смуглокожие красотки в карнавальных костюмах из перьев и блёсток.
- Это со спутника передача? - Дыбаль показал мальчику на стропила крыши, - связь заработала?
- Нет, это запись карнавала в Буэновентуре в Новый год, - мальчик сделал двумя пальцами движение, словно вставляет в разъём флеш-карту памяти, - смотрите, развлекайтесь, гринго, пока деньги есть.
- К чёрту карнавал! Может быть, здесь исламисты притаились, вдали от глаз спутников, в глухом месте, на далёком континенте, чтобы надёжно спрятать страшную лабораторию, или производство сверхоружия! - заговорил Уайтгауз, - ведь запустили же они боевые станции так, что мир ахнул от неожиданности, не поняв, как им удалось скрытно сделать эти станции, так, что ни одна разведка про это не узнала. А если тут место, где они готовят секретное оружие, которым несколько лет нас пугают средства массовой информации? А вдруг оно вот тут запрятано, на территории хаоса, в заднице мира, на которую государственным и частным разведкам развитых стран наплевать? Тут, на окраине пустыни, на территории климатического апокалипсиса?
- А тебе какое дело? Ты же астронавт, а не директор CIA, - удивлённо произнёс Маклифф.
Не знаю как вы, а я пойду и узнаю, что в этом ущелье, кто в этом ущелье, и что это за булыжники там такие странные! - Уайтгауз заиграл желваками и погрозил кулаком в пространство.
- Революционная, пламенная, замечательная речь, - без особого энтузиазма в голосе отозвался Дыбаль, - Ро, нам нужно выбираться отсюда поскорее и продолжить космическую высокооплачиваемую работу. Она позволяет нашим детям чувствовать себя защищёнными, а жёнам и невестам помогает нас любить. Мы чудом остались живы. Зачем нам встревать в непонятные местные дела. Камни и всё такое прочее? Если это исламисты, то это дело разведки и беспилотных бомбардировщиков. Мы, когда выберемся, дадим им наводку. Да чёрт с ними, с этими камнями! Я их тебе их показал как учёный ученому.
- А я думал, что как солдат солдату.
- А если это объект южноамериканского союза? - вмешался в разговор Маклифф, - представь, какой шум поднимут южноамериканцы в прессе, как будут обвинять нас в вероломном нападении. Что с нами сделают тогда отцы в Вашингтоне, если наши действия помешает глобальной коммерции наркотиками? Мол, террористическая группа из американцев, немца и русского совершила нападение на военный объект союзной страны, и их нужно примерно жестоко наказать. Я думаю, что в ущелье местная банда наркотики делает. Мы что, управление по борьбе с наркотиками? Подождём Айдема и фон Конрада и посоветуемся. В конце концов, они командиры, и им решать, что делать.
- Парни, вы превратились в болото, пока я валялся у шаманки, - Уайтгауз улёгся на спину, - с каких пор вы стали трусами?
- После того как прыгнешь с высоты в сто миль в железной бочке, не таким трусишкой станешь, - ответил Дыбаль, отгоняя мух.
Он знаком подозвал Понсио, и начал с ним шептаться.
- А знаете, а мне жуки-пауки в текиле не мешают, - сказал Маклифф, меняя направленность разговора.
Он с трудом поднялся, и направился к корыту, вихляя бёдрами в такт музыки:
- Есть текила с червяком, а у нас текила с пауком.
Закончив секретничать с мальчиком, Дыбаль озвучил товарищам подробности об ущелье с видом телекомментатора:
- Всё что кичако знают про ущелье Рождающихся камней, основано на рассказах поколений их охотников, вернувшихся оттуда живыми. Ущелье находится в пятнадцати милях на юго-западе от нашей деревни, и петляет от горы Буэндиа до реки Сатаниапо. Оно длинное и глубокое, и в некоторых местах камень летит до дна пятнадцать секунд, однако есть и не глубокие участки с почти пологими склонами. По дну ущелья течёт ручей Эль-Кайот, там почти ничего не растёт, но на склонах есть маниока и ямус, который любят дикие свиньи. Это название ущелья кичако переняли у племени екуана, теперь уже полностью вымершего, а екуаны жили здесь ещё до появления испанцев, то есть более шестисот лет назад. По ночам из ущелья слышится подземный гул и стук, словно там возится огромный великан и гремит камнями, а утром на дне появляются новые кучи гладких камней из базальта. Есть древняя легенда, что там живёт злой дух сельвы Уаимоясос, мучитель мёртвых душ и пожиратель детей, - Дыбаль на секунду прекратил своё повествование, и, что-то уточнив у Понсио, продолжил рассказ, - у индейцев есть три смерти; первая смерть физическая - после неё умершего человека хоронят на семь лет, пока не сгниет плоть, и не останутся только скелет. Вторая смерть наступает, когда хоронят скелет человека. Третья смерть происходит, когда память о человеке забывается, и его душа человека переселяется в царство духов. Если человек плохой, его забирает к себе Уаимоясос и мучает. Чтобы быть с Уаимоясосом в хороших отношениях, кичако приносят к ущелью дары. Кроваво-красные орхидеи, табак, кур, свиней, кукурузные лепёшки, деньги. Если бог не будет голодным, то он не придёт за живыми вместо мёртвых. Раньше ещё и людей связанных там оставляли, и своих, и пленных матильонес.
- Жуть, - с брезгливостью в голосе заметил Маклифф, прикладываясь к очередной порции спиртного, - надеюсь, бульон для ризотто они на костях мертвецов не варят.
- На базальте следы высокотехнологичной обработки, и Уаимоясос здесь не причём, - произнёс Уайтгауз, - задабривание бога съестными припасами, для того, чтобы он не бродил вокруг деревни, не противоречит версии о подземном объекте, а работает на неё. То, что это происходит сотни лет, придаёт делу дополнительный интерес.
- И что? - Маклифф мутным взглядом уставился на Уайтгауза.
- Я пойду в ущелье и узнаю, что там творится, - сказал Уайтгауз, - кто может поступить иначе, когда снова идёт война. Хотите сидеть здесь в обнимку с индианками? Пожалуйств. Может быть, вы вообще здесь хотите оставаться до старости? Ради бога. Кто со мной, исполнить долг солдата?
- Я, - сказал, после некоторого раздумия Дыбаль, - я выбираю долг.
- Я бы остался жить с Хуанакавой, но я пойду, если будете мою книжку слушать, - кивнул Маклифф.
- Уверен?
- Прямо как в романе Ремарка "Три товарища"; решительность, нищета, приключения и алкоголь. Не хватает пока только полноценных любовных приключений.
- Ремарк? - Дыбаль качнул гамак, и стал раздувать кончик сигары, - то дела давно минувших дней.
В хижину неслышно вошёл индеец с лицом, изрезанным глубокими морщинами; пыльные, ниспадающие на плечи волосы, были перехвачены на лбу цветной лентой, и смотрелись как чёрные перья орла. Вылинявшая рубаха армейского образца в камуфлирующих разводах, была забрызгана чем-то бурым, в жилистой руке, отставленной в сторону, он держал остро отточенный и окровавленный мачете.
Уайтгауз быстро взял пивную бутылку за горлышко, и занял оборонительную позицию. Маклифф обошёл индейца сзади, направляясь к корыту с пивом. Дыбаль продолжил раскуривать сигару. Не обращая внимания на позу Уайтгауза, индеец перекинулся несколькими фразами с Понсио и вышел.