— Да шо-ж ты не сказала Младушка? — С укором за переживал Горын, — рази можно такую тяжесть ворочить то?
Та виновато улыбнулась.
Мы с Вовкой, понимающе, переглянулись. Горын то с Младой, вон чё… Скоро пополнение будет.
— Ну байте голуби, с чем пожаловали. Сел на лавку старый воин, поставив на стол холодный пирог и хмельное.
Вовка коротко рассказал нашу затею.
— А-а-а, Кирилле мне шо-то говорил о вашей затее с сумлением. — Задумчиво проговорил Горын.
— Вовка развернул перед ним лист бумаги бересяные рулончики с карандашным и чертежами, на что я вытаращил глаза.
Кузнец сосредоточено начал изучать чертежи придвинув ближе свечу. Мы нетерпеливо ерзали на лавке, попивая из ковшей и заедая пирогом с картошкой и луком. Время шло, мы черпнули ещё.
Я попытался вставить свои разъяснения, но бородач наконец ухмыльнулся в усы и выдал:
— Мудрёно. Это что ж выходит, с этого лука дитя сможет стрелы метать, ежели по началу, тетиву стронет?
Лёгкий хмель вылетел из головы. Мы с Володькой, от удивления, перестали жевать.
— Только тяжёл лук то выйдет. — Продолжил Горын. — Бо плэчи его надо делать булатные, а у нас никто булат не куёт.
— Ну а петли скуёшь?
— Всё сделаю. Сверлом пройду, подгоню и этого, ну як его, а-а (!) — люфта не буде.
— Всё Горын, будь здрав, чертежи оставляем, куй. — Попрощались мы, и ошарашенные вышли.
Небо начинало сереть. Мы шли и восхищались светлой головой бородатого война-кузнеца. Я остановился, потому что понял что меня терзало:
— Володь, а картошка откуда?
— В пироге то?
— И в супе у тебя дома!
— Так это я завёз. Я ж по указаниям Бурея ловил момент открытия двери времени и бегом в ближайшее сельпо за покупками и за розеткой для телефона для СМС тебе. Поэтому свёрла, механические дрели три штуки, полотна по металлу, картошка и многие мелочи, вот бумага и что можно унести в рюкзаке это я припёр.
— Так вы должны были стать тут все богатеями, на картошке то…
— Должны, но не так быстро. Я ж картофель носил не мешками, а по паре кило, что бы и на другое в рюкзаке место было. Поэтому картофана тут, на продажу, пока нет, но для себя, разнообразить стол, хватает.
— А Горыновский «ЛЮФТ»?
— Эт он от меня перенял.
— Да у вас тут коммунизм! — Засмеялся я.
— Что-о ты! — Ухмыльнулся Вовка как герой Куравлёва в «Афоне».
И мы врезали «В тёмном лесе, в тёмном лесе».
Следующий день был посвящён плечам будущего лука. Перво-наперво я попытался распедалить Вовку на пластик:
— Володь, можт мы мотнёмся домой, ну в смысле в будущие, в смысле к нам, хапнем стеклотекстолита, а если повезёт, ламинат лучный урвём. А?
— Не выйдет Влад. Во первых в сельпо нет подобных материалов, ехать искать по области опасно, мало ли дверка закроется.
— Ну тык Бурей откроит.
— Теперь четыре года не откроет. Понимаешь, у этого прохода расписание есть, четыре года открывается один раз в год, на три дня, а следующие четыре ни-ни, — объяснил Вовка, — так что мы теперь тут на четыре года, без связи с будущим сидеть будем.
Мне стало не хорошо:
— А Бурей?…
— А что Бурей? Он не изобретатель, а, по местным меркам, учёный и хранитель тайных знаний. Как-то при беседе он обмолвился, что ещё две двери есть, но он их ещё не вычислил. В нашу дверку то он сам нырял… ещё до меня, — Володька задумался и с горечью продолжил, — да сразу попал на подпившую кампанию. Во общем они пьяные были, бутылки да банки валялись, срач кругом… Он как из воздуха появился, а наши ему, мол ура Дед Мороз и все проявления пьяного дерьма. Ему налили, пытались заставить выпить. Дело до драки дошло. Он сначала их словом вразумлял, потом, когда ему попало и ножи появились, отметелил всех посохом своим и нырнул домой. Теперь ему в будущее не хочется. Я же слышал в Харовске историю про белого лешего, который с палкой по лесу ходит и всех колотит, а потом сюда попал и познакомился с ним. — Улыбнулся мой приятель.
— Придётся плечи делать из подручных материалов.
…После разговоров с местными спецами, я остановился на биокомпозите.
Пару турьих, вываренных рогов, сухожилия и рыбий клей я выменял у Кирилла на складной нож. Берёзовые ламели, шестьдесят миллиметров шириной и толщиной два миллиметра, я изготовил сам, изрядно попотев. По дороге в кузню к Горыну меня окликнул Данила:
— Влад! Здрав будь. — Подошёл он с вёдрами на коромысле. — Гляжу несёшь чего то, что затеял?
— Лук хочу изготовить.
— Так ты лучник? А по што молчал? Хорошее дело затеял.