— Пойдём в дом. Володя вернётся сам тебе и расскажет, он же тебя встречать пошёл. Ныне третий день, должен вернуться. Он ить третий год тебя встрянуть ходит, в заветный час, да в заветное место… и по трое дён тебя ждёт. — Уже веселее прозвенела Лада.
Дом, в который меня привели, показался обычным деревенским. Печь с лежаком, загнетком, плитой и всем полагающимся, сундуки, лари, добротный стол… Только вот лавки вдоль стен, вместо стульев и табуретов, смотрелись не привычно. На стенах висели деревянные полки, шкафчики, мелкая утварь.
— Печка у Вас знатная, — обратился я к Ладе устало.
— Да, теперь тут у всех такие, — улыбнулась она, — Володя сам и избу, и печь ставил, а потом и люд из Гудошной веси начал рядом строиться, да перенимать мужнины умения, так наш хутор превратился в весь. На-ка во, выпей, — Лада поставила передо мной ковш с каким-то питьём.
— Не уж-то Вовка сам и дом, и печь сложил? — безразлично спросил я и порядочно отхлебнул.
— Измыслил сам, а мужики Гудошнинские руками да могутой помогали. Да и как не помочь, ежели он ихних деток, да увечных лечил.
— Каких увечных? — хмелея, спросил я, впадая в сонливость.
— Третьего лета мужи Гудошные на торжище за солью ходили по реке, а до этого, в тех местах, ватага новгородская на ушкуях погуляла, да местных охотников на рухлядь обобрала до нитки и посекла, ну а те, на волоке, на наших и отыгрались. Выжившие говорили, что их за новгородских приняли, орали вот, мол, вам за наших… еле отбились. Как так? — всплеснула руками хозяйка. — Ведь ушкуйники то, и сброей, и одёжей побогаче выглядят, — вздохнула Лада. — Все, кто выжил, и были увечные. Еле до веси добрались. Из четырёх расшив две до дому еле дошли. А потом на весь черемисы налетели, пожгли, да пограбили. Народец то, кто в лесу, кто на болоте попрятался. Защищать было некому, у мужей раны свежие ещё не зажили. На наш хутор тоже тогда четверо черемисских воев вышли. Я чуть запереться успела. Муж троих стрелами побил, а одного рогатиной угомонил, но тот ему тоже бок порезал. Уж я плакала тада. Потом от черемисов послы приходили, замирялись, откуп приносили, мол тех татей наказали, за нарушение добрососедства……
Толи напиток подействовал, толи нервное напряжение прошедших часов, а скорее всего и то и другое, но я начал отключаться. Сквозь дрёму слышался приятный женский голос, рассказывавший мне про моего друга Вовку "Пятака". Потом всё стихло. Я спокойно спал.
Наступил вечер.
Проснулся я от топота ног и голосов на ступенях дома.
— Где? Где он? — Громко спрашивал знакомый голос Пятака.
— Спит, не ори оглашенный — отвечала Лада, — за столом уснул. Чуть умом не тронулся сердешный, тык я ему хмельного на травах подала, он и уснул.
— Некогда Ладушка! Беда! Горын, собирай мужиков! — Раздавался голос Вовки.
Я бросился в дверь, но кто-то дёрнул её снаружи и моё тело, поддавшись этому посылу, вылетело в сени, сбивая с ног Вована.
— Здравствуй Влад, здравствуй дорогой, вставай друже, обниматься будем потом! Ты уж меня извини и давай вникай в обстановку. Ватага снизу рекой идёт, вроде Буртасы, около полусотни, можт поболи малость, все оружные, на двух лодиях. Ща в полдне от нас стоят, можт отдыхают, можт ждут кого. Откуда взялись сам не пойму. Они тут вроде никогда не появлялись. Да что я тебе рассказываю, ща сам всё узнаешь.
— Кто идёт? — окончательно проснулся я.
— Не знаю точно, но мерянский охотник сказал, что брони у них буртасские, что прибрежные селения грабят. Идут скоро, особо не задерживаясь. Эх, елы-палы! Говорил я мужикам, что крепостицу надо ставить, да не успели, — поднимая меня, сокрушался Владимир.
— Какой охотник, что ставить? Вовка, мы в прошлом да? — Ошалело спросил я и поспешил за другом на улицу.
Вовка обернулся и, взяв меня за плечи, посмотрел в глаза:
— Да Влад, в прошлом. И я не сошёл с ума. Мы сейчас снова собираемся с тобой на пострелушки, но на выживание и с… Он замолчал.
— С чем «с»? — Выдохнул я.
— С поножовщиной, Влад, и мне страшно. — Обрушился громом тихий ответ.
События начали развиваться с огромной быстротой. Я уже верил в то, что попал в прошлое, но в то, что здесь сейчас творилось, верить не хотелось, ибо в воздухе витал страх.
Народ, сходился к центру селения, и кучковался вокруг Горына. Как выяснилось потом, Горын был бывший черниговский сотник и тут преподавал НВП (начальную военную подготовку) и мечный бой. Кузнечил по совместительству.
Народу собралось человек шестьдесят. Боепригодных было не много, десяток мужиков как я и постарше, да десяток лет двадцати-двадцати пяти, остальные подростки разных возрастов, бабы да старики под стать Бурею.