Она осторожно повращала стержень и сказала:
Плунжер установлен.
Наблюдая за всем сверху, Рейд сдержанно улыбнулся с облегчением, а Картер кивком выразил свое одобрение.
Сестра следила, как «вальдо» медленно поднимал свою руку. Ампула с плунжером поднималась очень плавно. В трех дюймах над исходным модулем она остановилась.
Действуя как можно осторожнее, сестра сняла с низа ампулы пробковое основание, под которым обнаружился маленький ниппель, расположенный в центре плоского донышка. Крошечное отверстие в ниппеле было покрыто тонкой пластиковой мембраной, которая не могла бы выдержать даже умеренное давление, но не давала вытечь жидкости до тех пор, пока на нее не надавили.
Быстрым движением сестра вытащила из кармана иглу из нержавеющей стали и приладила ее к ниппелю.
– Игла установлена, – сказала она.
То, что было ампулой, превратилось в шприц для подкожного впрыскивания.
Второй комплекс захватов выдвинулся из «вальдо» и, захватив головку плунжера, зажал ее. Сам «вальдо», неся шприц в двух захватах, начал плавно двигаться к большой двустворчатой двери, которая открылась при его приближении.
Ни один человек не мог бы невооруженным глазом обнаружить какое-либо колебание жидкости, столь равномерно и нечеловечески плавно двигалась установка. Но и Картер, и Рейд очень хорошо понимали, что даже микроскопический толчок для команды «Протеруса» является штормовым вихрем.
Когда установка въехала в операционную и остановилась у стола, Картер отметил это событие приказом:
– Свяжитесь с «Протерусом!»
Ответ гласил: «Все в порядке, небольшой толчок». Картер вымученно улыбнулся в ответ.
На операционном столе лежал Бенеш, другой центр внимания в операционной.
Термическое одеяло закрывало его до ключиц. Резиновые трубы шли от одеяла к центральному термическому устройству под операционным столом.
Образуя полусферу за бритой, разрисованной линиями сетки головы Бенеша, располагалась группа чувствительных датчиков, предназначенных для обнаружения радиоактивного излучения.
Несколько хирургов в марлевых повязках со своими ассистентами суетились около Бенеша, их глаза, не отрываясь, следили за приближающейся установкой. На одной из стен висел счетчик времени, на котором в этот момент цифра 59 сменилась на 58.
«Вальдо» остановился около операционного стола.
Два манипулятора с датчиками сорвались со своего места, как будто в них неожиданно вдохнули жизнь. Следуя за движениями управляющего ими техника, они склонились с обеих сторон к шприцу, один рядом с ампулой, а второй рядом с иглой.
Ожил зеленым светом экран на столе техника, на нем появилась вспышка, затем она поблекла, опять вспыхнула, поблекла и так далее.
Техник сказал:
– Принято радиоактивное излучение «Протеруса».
Картер крепко сжал руки и отреагировал на это сообщение удовлетворенной улыбкой.
Еще одно препятствие, о котором он даже не решался подумать, было преодолено. Это была не просто радиоактивность, которую можно было обнаружить, а радиоактивность миниатюризированных частиц, которые из-за своих исключительно малых, инфра-атомных размеров могли пройти через любой обычный датчик, не подействовав на него. Частицы, следовательно, нужно было пропустить через деминиатюризатор, а необходимое сочетание деминиатюризатора и чувствительного датчика было создано за несколько сумасшедших часов рано утром.
«Вальдо», до сих пор удерживающий плунжер, теперь нажал на него с плавно возрастающим давлением. Хрупкий пластиковый барьер между ампулой и иглой был прорван, и через мгновение на кончике иглы начал появляться крошечный пузырек жидкости. Капля упала в небольшой контейнер, установленный под шприцем, за ней последовали вторая и третья капли.
Плунжер поднялся, и вместе с ним поднялся уровень жидкости в ампуле. В этот момент мерцающая вспышка на экране перед техником изменила свое положение.
– «Протерус» в игле! – закричал он.
Плунжер остановился.
Картер посмотрел на Рейда.
– О'кей?
Рейд кивнул.
– Мы можем вводить, – сказал он.
Игла шприца с помощью двух захватов была наклонена под острым углом и «вальдо» снова начал двигаться, на этот раз по направлению к точке на шее Бенеша, которую сестра поспешно смазала спиртом.
На шее был нарисован небольшой кружочек, а в кружке – небольшой крестик, и к центру этого крестика приближался кончик иглы шприца. Датчики следовали за ним.
«Вальдо» на мгновение остановился, когда кончик иглы коснулся шеи. Затем игла проткнула кожу и вошла на заданную глубину, плунжер слегка продвинулся вперед, и техник, следивший за датчиками, объявил;
– «Протерус» введен!
«Вальдо» поспешно отъехал. Туча датчиков, словно протянутые щупальца, усыпали пространство над головой и шеей Бенеша.
– Слежение, – объявил техник.
Он нажал кнопку. Вспыхнуло полдюжины экранов на каждом из которых была своя мерцающая точка. Где-то информация с этих экранов вводилась в компьютер с заложенной в его память огромной картой кровеносной системы Бенеша.
Яркая точка вспыхнула на этой карте в районе сонной артерии. В эту артерию был введен «Протерус».
Картер ощущал непреодолимую потребность помолиться, но он не умел этого.
На карте казалось, что между яркой точкой и кровяным тромбом в мозгу очень маленькое расстояние.
Картер посмотрел, как отметчик времени показал цифру 57, затем проследил за безошибочным и довольно быстрым перемещением точки вдоль артерии по направлению к голове и тромбу.
На мгновение он закрыл глаза и подумал: «Пожалуйста! Если там где-нибудь кто-то есть, пожалуйста!»
Грант объявил слегка задыхающимся голосом:
– Мы приближаемся к Бенешу. Они говорят, что введут нас в иглу, а потом в шею. А я сказал им, что мы почувствовали небольшой толчок. Уф-ф! – небольшой толчок!
– Хорошо, – сказал Оуэнс.
Он сражался с ручками управления, пытаясь предугадать направление толчков и нейтрализовать их действие. Это ему не очень удавалось.
– Послушайте, почему мы должны быть введены в иглу? – спросил Грант.
– Мы будем там сильнее сжаты со всех сторон. При движении иглы воздействие на нас будет едва ощутимым. Во-вторых, чтобы как можно меньше миниатюризированной воды попало в Бенеша.
– О, господи! – воскликнула Кора.
Ее волосы разметались в беспорядке, и когда она тщетно пыталась отбросить их назад, чтобы не лезли в глаза, она чуть не вывалилась из кресла. Грант попытался подхватить ее, но Дьювал успел схватить ее крепко за руку.
Беспорядочные скачки прекратились так же неожиданно, как и начались.
– Мы в игле, – сказал Оуэнс с облегчением.
Он включил внешнее освещение корабля.
Грант внимательно посмотрел перед собой.
Мало что можно было увидеть. Соляной раствор впереди, казалось, искрился, словно в нем плавала тусклая пыль из огненных мух.
Далеко вверху и далеко внизу виднелись изгибающиеся формы чего-то, что светилось еще ярче. Стенки иглы?
Он почувствовал тревогу и повернулся к Мичелзу.
– Доктор…
Глаза Мичелза были закрыты. Он неохотно открыл их и повернул голову на голос Гранта.
– Да, мистер Грант?
– Что вы видели?
Мичелз посмотрел вперед, слегка развел руки и сказал:
– Искорки.
– Вы что-нибудь ясно различаете? Не кажется ли вам все танцующим?
– Да, кажется. Все танцует.
– Означает ли это, что наши глаза оказались подвергнутыми воздействию миниатюризации?
– Нет, мистер Грант.
Мичелз утомленно вздохнул.
– Если вы беспокоитесь насчет слепоты, забудьте об этом. Посмотрите вокруг здесь, в «Протерусе». Посмотрите на меня. Разве здесь что-нибудь выглядит не так, как всегда?
– Нет.
– Очень хорошо. Здесь, внутри, вы воспринимаете миниатюризированные световые волны с помощью в такой же степени миниатюризированной сетчатки, и все хорошо. Но когда миниатюризированные световые волны проходят туда, в менее миниатюризированный или совсем не миниатюризированный мир, они отражаются с большим трудом. Действительно, они почти полностью отражаются там. Мы видим только то там, то сям перемещающиеся отражения. Поэтому все, что находится снаружи, кажется нам мерцающим.