– Все в порядке, – сказал он. – Вообще никак не действует.
Но тут в ушах Гранта раздался низкий скребущий звук. Он постепенно становился громче, и Грант понял, что начинается выдох.
Он встал более устойчиво и взялся за шнорхель.
– Это работает прекрасно, – ликующе заявил Оуэнс. – Такого еще никто не делал!
Легкие продолжали свое медленное, но постепенно ускоряющееся сжатие, и скрежет выдоха стал громче. Движение стало ощутимым для Гранта. Он почувствовал, что его ноги поднимаются над полом альвеолы. Он подумал, что в обычном масштабе поток воздуха в альвеолах был неощутимо нежным, но в его масштабе он набирал силу торнадо.
Грант отчаянно уцепился за шнорхель, обхватив его руками и ногами. Шнорхель потянулся вверх, и Грант вместе с ним.
Даже валуны – а на самом деле пыль – стали слегка шевелиться и покачиваться.
Ветер постепенно стих к концу выдоха, и Грант с облегчением отпустил шнорхель.
– Как идет работа? – спросил он Оуэнса.
– Почти закончена. Продержитесь еще несколько секунд, Грант, ладно?
– О'кей.
Он считал про себя: двадцать, тридцать, сорок. Начался вдох, и о него стали ударяться молекулы воздуха. Альвеолярная стенка опять натянулась, и он, споткнувшись, упал на колени.
– Тяните вниз шнорхель! – заорал он. – Быстро! Потому что начинается новый выдох!
Он толкал шнорхель вниз, а они тянули его. Трудности возникли только тогда, когда край шнорхеля достиг поверхности раздела. Она на мгновение крепко зажала шнорхель, словно тисками, а затем он проткнулся через нее, сопровождаемый звуком сомкнувшейся поверхности, подобный несильному громовому удару.
Грант довольно долго следил за опусканием шнорхеля. Когда он убедился, что тот благополучно опустился, он сделал движение, собираясь нырнуть в щель через нижнюю часть поверхности раздела, но начался выдох, вокруг него задул ветер, и он снова споткнулся. Тут он обнаружил, что его заклинило между двумя пылинками валунами, а когда, дернувшись, он освободился, то увидел, что слегка ободрал кожу на голени. Повредить голень о частицу пыли – об этом можно будет рассказывать внукам.
Где он находится? Где? Он дернул за свой спасательный канат, освободил его от выступа одного из валунов и крепко натянул. Самое простое было последовать за ним в щель.
Канат змеился по вершине валуна, и Грант, упираясь в него ногами, быстро взобрался наверх. Усилившийся выдох помогал ему, и он поднимался почти без усилий. Чем дальше, тем легче. Он знал, что щель находилась как раз по другую сторону валуна, и он мог бы обойти его кругом, но он предпочел этот способ, потому что выдох сделал его путь наверх очень легким и более интересным.
В момент максимального усиления ветра от выдоха валун покатился у него из-под ног, и Грант стал свободно подниматься.
На мгновение он обнаружил, что находится высоко в воздухе, а щель как раз под ним, в том месте, где он и ожидал ее увидеть. Нужно было только обождать одну-две секунды, пока прекратится выдох, и он мог бы ринуться в щель, в кровяной поток, к кораблю.
И в тот момент, когда он так подумал, он почувствовал, что его сильно засасывает вверх, а страховочный канат последовал за ним и, свободно волочась, вылез из щели, которая мгновенно исчезла из виду.
Шнорхель был вытолкнут из альвеолярной щели, и Дьювал поволок его к кораблю.
– А где Грант? – озабоченно спросила Кора.
– Он там, наверху, – сказал Мичелз, глядя вверх.
– Почему он не спускается?
– Он спустится. Я думаю, ему нужно преодолеть некоторые препятствия.
Он снова посмотрел наверх.
– Бенеш делает выдох. Когда он закончит его, у Гранта не будет никаких затруднений.
– А не можем ли мы схватиться за страховочный канат и потянуть его вниз?
Мичелз вытянул руку в предостерегающем жесте.
– Если вы сделаете это и, потянув его вниз, рванете как раз в момент начала вдоха, то можете ранить его. Он скажет, что нам делать, если будет нуждаться в помощи.
Кора с волнением посмотрела на него, а потом рванулась к страховочному канату.
– Нет, – сказала она. – Я хочу…
Но в этот момент канат дернулся и пополз наверх его конец промелькнул и исчез в проеме.
Кора вскрикнула и отчаянно рванулась к проему.
Мичелз бросился за ней.
– Вы ничего не сможете сделать, – сказал он.
Он тяжело дышал.
– Не делайте глупостей!
– Но мы не можем оставить его там. Что с ним случилось?
– Мы услышим от него об этом по радио.
– Оно может быть повреждено.
– Почему?
К ним присоединился Дьювал.
– Он отвязался как раз тогда, когда я смотрел на него, – произнес Дьювал. – Я не поверил своим глазам.
Все трое беспомощно смотрели вверх.
Мичелз попытался окликнуть:
– Грант, вы меня слышите?
Грант двигался вверх, кувыркаясь и вращаясь. Его мысли путались, как и траектория его полета.
«Я не могу вернуться назад, – было главной мыслью. – Даже если я не потеряю радиосвязь, я не смогу вернуться к радиолучу?»
Или смогу?
– Мичелз! – закричал он. – Дьювал!
Сначала не было ничего, потом он уловил слабый треск в ушах и искаженный вскрик, который мог означать: «Грант!»
Он попытался еще раз:
– Мичелз! Вы меня слышите?
Снова какое-то кваканье в ответ. Он ничего не смог разобрать. Где-то в его напряженном мозгу, как только он сумел во всем спокойно разобраться, мелькнула четкая мысль.
Хотя миниатюризированные световые волны оказались проникающими на большую глубину, чем обычные, для миниатюризированных радиоволн это оказалось наоборот.
Было очевидно, что о миниатюризированном мире еще очень мало было известно. К сожалению, «Протерусу» и его команде пришлось быть первопроходцами в царстве абсолютной неизвестности – действительно, самое фантастическое путешествие, которое когда-ибо предпринималось.
И во время этого путешествия Грант совершил свое собственное, отдельное путешествие, летя через нечто, что казалось многомильным пространством, а в действительности было микроскопической воздушной камерой в легком умирающего человека.
Его движения были замедлены. Он достиг вершины альвеолы и двинулся к трубчатому стеблю, на котором она была подвешена.
Далекие огни «Протеруса» все-таки мутно светили. Может ли он ориентироваться по ним? Может ли он попытаться двигаться в том направлении, где свет кажется сильнее?
Он коснулся трубчатого стебля альвеолы и приклеился к нему, как муха к покрытой клеем бумаге. Отреагировав в первый момент не разумнее мухи, он начал дергаться.
Тут же обе ноги и рука приклеились к стенке. Он остановился и заставил себя подумать. Выдох закончился, но должен был начаться вдох. Поток воздуха потащит его вниз. Нужно его держаться!
Он почувствовал, как начал дуть ветер, и услышал шелестящий звук. Он осторожно потянул свою приклеившуюся руку, освободил ее и наклонил тело, подставляя его ветру. Воздушный поток толкнул его вниз, и ноги тоже оказались свободными.
Теперь он падал камнем вниз с высоты, которая в его масштабе была огромной.
Он знал, что с точки зрения обычных масштабов он должен был опускаться вниз, как перышко, но то, что было в действительности, соответствовало падению свинцового груза. Это было равномерное падение, без ускорения, так как большие молекулы воздуха (настолько большие, что их почти можно было видеть, как говорил Мичелз), сталкиваясь с ним, забирали ту энергию, которая в противном случае затрачивалась бы на ускорение.
Какая-нибудь бактерия, размером не больше, чем он, могла бы безопасно проделать весь этот путь, но он, миниатюризированный человек, был сделан из пятидесяти триллионов клеток, и эта сложная структура делала его достаточно хрупким, чтобы разбиться вдребезги и превратиться в миниатюризированную пыль.