К сожалению, наши введения об этом членистотелом слишком еще скудны, чтобы судить о нем сколько-нибудь определенно. Вполне возможно, что сходство Муравья с нами лишь поверхностно, а не гомогенно и мы его преувеличиваем, повинуясь понятному субъективному соблазну. Но так же вероятно и другое: что Муравей — либо аналог древнейших, диких форм нашего вида, либо, наоборот, его тупиковая, деградировавшая ветвь. Сама по себе возможность (я подчеркиваю: возможность, но отнюдь не обязательность!) возникновения на разных планетах схожих биологических форм, разумеется, оспариваться не может.
Установлено, что Муравей пользуется для хождения всеми шестью конечностями, другими словами, не знает прямохождения, не обладает, следовательно, развитою рукой и навряд ли поэтому способен изготовлять орудия, хотя его трудолюбие вошло даже в поговорку у Человека. Один перехват позволил нам установить силу Муравья. Она оказалась колоссальной, почти невероятной, превышающей нашу относительно в пятнадцать раз, а силу Человека — в шестьсот раз. Я повторяю: в шестьсот! Муравей поднимает в своих челюстях тяжесть, превышающую его собственный вес в три тысячи раз, в то время как Человек в состоянии поднять груз не больше пятикратного своему весу. Вот, в сущности, все, что нам пока известно о Муравье.
О Человеке, гегемоне Земли, мы знаем гораздо больше. За последние годы удалось принять тысячи телевизионных передач Третьей планеты, хотя и отрывочных и искаженных трудностями столь дальнего приема, но все же позволивших не только слышать, но и видеть Человека.
Вы все уже знаете его внешность. Это существо в высшей степени странное на наш чунгрианский взгляд. Его одежда поражает нас нецелесообразностью и безвкусицей. Его нагое тело, лишенное хитиновых покровов, мягкое и беззащитное, невольно вызывает в нас чувство брезгливости. У него два глаза, а на них то и дело падают какие-то перепонки, по-видимому мешающие смотреть. Не обнаружено никаких признаков электроволнового общения людей между собой. Их звуковая речь ограничена весьма скудным и недоступным нашему восприятию звуковым диапазоном. Лицо Человека, тоже мягкое, непрерывно и уморительно меняет свое выражение.
Так же странна, на наш взгляд, жизнь этих существ, насколько мы в состоянии о ней судить на основании изученных материалов. Надлежит считать несомненно установленным, что обитатели Земли все принадлежат либо к женскому, либо к мужскому полу. Пол там не отделен, как у нас, от прочего, и это является одним из основных источников постоянных треволнений для каждой особи. С одной стороны, пол высоко у них культивируется, воспевается, чуть ли не обожествляется. С другой, я сказал бы, оскорбительно опошляется повседневным смешением с чем угодно.
Вспомните, сограждане, как мы с вами замираем в трепетном благоговении, когда раз в год, поздним летом, поднимаются в прозрачный, чистый воздух, в свой свадебный полет наши Матери и Отцы, существующие только для этого часа и ничего не знающие ни о чем другом! В священных любовных играх, сиянии солнечных лучей и аромате осеннего плодородия они дают начало нашим новым поколениям, после чего Отцы умирают от блаженства и удостаиваются торжественного погребения, а над оплодотворенными Матерями мы благоговейно совершаем обряд обескрыливания и торжественно отводим их в Родилище.
Ничего подобного нет у Человека. У него это священнейшее таинство природы распылено между всеми особями. Каждый — сам Отец, сама Мать своим детям, и рождение потомства является у них чем-то обыденным, происходящим непрерывно и повсеместно.
При этом имеет место живорождение всего лишь одного, редко двух и очень редко трех и более детей, а матери выкармливают молоком подобно истребленным нами чунгрианским молококормящим.
Мир этих двуногих, двуруких и двуглазых существ так бесконечно далек от наших эстетических и моральных норм, что еще многое остается в нем загадочным для нас, требующим для своего объяснения особой “человеческой”, а не нормальной чунгрианской логики. — Тем не менее мы прежде всего должны интересоваться не тем, что нас разделяет, а тем, что между нами и ними есть общего. Общее непременно должно быть у разумных существ, как бы ни была различна их биологическая организация. И на поисках этой общности нам надо сосредоточить все наше внимание.
Я убежден, что мы ее найдем, эту общность, единую и для нас и для землян. Но в каких пределах — об этом сейчас можно лишь гадать.
Учтите, что разумный мир Третьей планеты не един, как наш, а раздирается ожесточенной борьбой, много раз переходившей во взаимоистребление и ежеминутно грозящей перейти в него вновь. Полюсами борющихся лагерей являются, с одной стороны, существа, идеология которых явно схожа с идеологией наших, проклятой памяти, молококормящих, а с другой — люди, которые называют себя “коммунистами”.