— Ждите всадников Апокалипсиса! — вторили им религиозные кликуши.
— Вот до чего довели нас ученые! Бей ученых! — надрывались лавочники, готовые к погромам.
В Принстон, штат Нью-Джерси, — на лошадях, покрытых пылью южных дорог, приехала целая рота вооруженных молодых людей. Рассыпавшись цепью по аккуратным газонам, они пошли в атаку на главное университетское здание. Студентов и преподавателей, встречавшихся на пути, зверски избивали, а двоих, оказавших яростное сопротивление, пристрелили на месте. Погромщики врывались в лаборатории и старательно били посуду, опрокидывали столы, разрушали приборы.
— Где тут работал бандит Эйнштейн? — орали они. — Вешать профессоров!
Улюлюкая, они кинулись громить профессорские коттеджи. Кучка студентов и преподавателей забаррикадировалась в одном из коттеджей и отбросила погромщиков револьверным огнем. До поздней ночи гремели выстрелы, и коттедж отбивал атаку за атакой, пока не кончились патроны. Но и тогда храбрецы не сдались, вступили с бандитами врукопашную и падали один за другим, изрешеченные пулями. Когда прибыла полиция, коттедж пылал жарким факелом, выстреливая в сумрачное ноябрьское небо снопы искр. Бандиты открыли огонь по полиции, к обеим сторонам прибывали подкрепления, и федеральное правительство послало в Принстон войска. Шесть дней в Принстоне шла настоящая война. Шесть кровавых дней.
Проклятья так и сыпались на головы ученых, но в то же время только на ученых и была надежда.
Только они могли справиться с катастрофой.
Но вот прошло ошеломление первых дней. Мир поневоле начал лихорадочно приспосабливаться к новым условиям. Транспорт вернулся к паровому котлу: паровозы потянули составы, освещенные керосиновыми и ацетиленовыми фонарями; из гаваней отплывали пароходы. Появились переговорные трубы и пневматическая почта. Количество почтовых отделений пришлось увеличить во много раз. Открытки заменили телефон.
По асфальту городов зацокали копыта лошадей, запряженных в грузовые и легковые автомобили. Появились странные гибриды — дизельные двигатели с паровыми пускателями.
А через две недели весь мир облетели имена студентов — дипломантов Московского высшего технического училища имени Баумана — Леонида Мослакова и Юрия Крамера, которые придумали устройство, заменившее электрическое зажигание двигателей внутреннего сгорания. Изобретение было простым до гениальности. Студенты смонтировали в корпусе свечи огневое колесцо с зубчиками и длинный пирофорный стержень с механизмом микроподачи. Толкатель распределительного валика дергал пружину, колесо чиркало о стержень и высекало искру. Словом, это была обыкновенная зажигалка — зажигалка Мослакова—Крамера, и именно благодаря ей ожили великие полчища автомашин, и улицы городов приняли привычный вид.
Срочно увеличивалась добыча угля и нефти. Форсированно налаживалось производство керосиновых ламп и свечей.
Что до газет, то они продолжали выходить исправно, без перерыва, только печатались они теперь при свете керосиновых или ацетиленовых ламп на ротациях с приводом от паровых машин. И редко когда первую полосу газет не украшало фото загадочного, окутанного паром, вставшего из океана черного столба.
“Академик Морозов: Короткое замыкание будет ликвидировано” (“Известия”).
“Угольные акции никогда еще не стояли так высоко” (“Уолл-стрит джорнэл”).
“На острове Святой Елены идет крупное строительство. По слухам, склеп Наполеона снесен и на его месте сооружается вилла для семьи Рокфеллера — самого младшего. Лондон готовит новую ноту Вашингтону. Третий британский флот направлен для охраны островов Тристан да Кунья” (“Дейли телеграф”).
“Слово нефтепереработчиков: перевыполнить план по осветительным сортам керосина” (“Бакинский рабочий”).
“Национализированные. угольные копи должны быть возвращены в руки законных владельцев — только это спасет Великобританию” (“Таймс”).
“Фашизм не пройдет! Принстон не повторится!” (“Уоркер”).
“Наибольшая мировая сенсация с тех пор, как в 1949 году фирма “Сэнсон Хоуджери Миллз” выпустила женские чулки с черной пяткой по патенту художников из Филадельфии Блея и Спарджена. Покупайте чулки новой марки “Черный столб”! (“Филадельфия ньюз”.)
“В эту зиму жителей Парижа будет согревать их неистощимый оптимизм” (“Фигаро”).
“На “Фукуока-мару” идут бесконечные совещания, тем временем Черный столб вошел в космическое пространство” (“Борба”).
“Домохозяйки требуют: дайте нам электричество!” (“Фор ю уимен”).
“Повышение цен на свечи не должно снизить религиозного энтузиазма верующих” (“Оссерваторе Романо”).
“Этой осенью не состоялось ни одной экспедиции в Гималаи на поиски снежного человека. Ассоциация шерпов-носильщиков встревожена. Его величество король Непала лично изучает вопрос” (“Катманду “В связи с дороговизной топлива в этом сезоне, к сожалению, ожидается переход на длинные закрытые платья. Наш обозреватель надеется, что удастся создать модели со стекловатными утепляющими подкладками, могущими подчеркнуть специфику женской фигуры. В отношении дамского нижнего белья ожидается…” (“Ля ей паризьен”).
— Шаровая молния! — крикнул в мегафон наблюдатель. — Все вниз! Шаровая молния!
Верхняя палуба “Фукуока-мару” опустела — только аварийная команда осталась наверху.
Таков был строжайший приказ Штаба ученых: при появлении шаровой молнии укрываться во внутренних помещениях, задраивать все иллюминаторы, люки и горловины. Приказ пришлось издать после того, как однажды огненный шар вполз в открытый люк судовой мастерской и вызвал пожар, с трудом потушенный японскими матросами.