Нетрудно понять, что лапутянское изобретение - это попросту арифмометр, возвращенный к самым своим примитивным формам и показывающий не цифровые значения, а словесные. Конечный - как говорилось, достаточно ограниченный - результат многолетних размышлений и выкладок Лейбница нарочито соединен с его первоначальным замыслом.
Этим и достигается комический эффект. Изображенная Свифтом “логическая машина” производит не “книги по философии, поэзии, политике, праву, математике и богословию”, на что надеялся ее создатель из Великой академии в Ладого, а совершеннейшую бессмыслицу.
Все это очень остроумно. Но если сто лет назад, когда, подобно Свифту, никто не верил в логические машины, автора этой пародии не думали зачислять в научные фантасты, вправе ли мы это делать сейчас, после того, как эти машины появились на деле и неправота Свифта для всех очевидна?
Вправе.
Во времена Свифта, да и долго еще после него, казалось, что Свифт за редкими исключениями осмеял теории, предположения и проекты механизмов, никакого отношения к истинной науке не имеющие.
Для нас сейчас ясно другое - Свифт подозрительно часто обращал внимание на то, что впоследствии подтверждалось наукой.
Обитатели летающего острова среди прочего “открыли две маленькие звезды, или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати с половиной часов, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела”. В течение ста пятидесяти одного года всем было ясно, что это - очередная насмешка Свифта над глупым увлечением астрономией у лапутян. Но с 1877 года все это стало совсем не так ясно, как прежде. Дело в том, что в этом году американский астроном А. Холл открыл два спутника Марса - Фобос и Деймос, время оборота которых должно было совпасть с предсказанным Свифтом, если бы подсчеты были произведены на уровне знаний его времени…
Чем это, собственно говоря, объяснить? Фламмарион объяснял такое удивительное предвидение Свифта единственно его “вторым зрением”. Возможны, думается, и какие-то другие объяснения. Но подождем с ними.
Мы посетили летающий остров и побывали в одной комнате Великой академии в Ладого. А она ведь занимает несколько зданий. Пройдем по другим ее помещениям.
Вот перед нами “весьма изобретательный архитектор, разрабатывавший способ постройки домов, начиная с крыши и кончая фундаментом. Он оправдывал… этот способ ссылкой на приемы двух мудрых насекомых - пчелы и паука”. Это опять смешно. Но, как на беду, среди многих методов строительства есть сейчас и такой, который можно охарактеризовать как “постройку дома, начиная с крыши”. Что же касается подражания насекомым, то над этим давно уже не смеются - с тех самых пор, как был построен первый висячий мост, прототипом для которого послужила паутина, сотканная каким-то мудрым пауком.
В другой комнате находился “слепорожденный, под руководством которого занималось несколько таких же слепых учеников. Их занятия состояли в смешивании красок для живописцев, каковые профессор учил распознавать при помощи обоняния и осязания”. Более чем двести лет спустя, в 1928 году, Карел Чапек написал рассказ “Ясновидец”, в котором говорилось даже о чем-то большем - о способности читать при помощи пальцев сквозь лист бумаги. Но Чапек в отличие от Свифта не пожелал это высмеять. Дело в том, что вопрос о так называемом кожно-оптическом чувстве находился уже в это время в ведении ученых, а не пародистов.