— Нет, я этого не сказал. Но мы должны договориться о максимальном ограничении задачи.
— Юра, я понимаю, что это очень трудно. Но кое-что можно упростить. Первое — разрабатывать только программу охлаждения (умерщвления!). Второе — все механизмы создавать в виде макетов. Третье — не особенно увлекаться автоматикой: только там, где ручное управление не успевает срабатывать. Я так думаю, что важно только запустить всю эту механику, а потом можно дорабатывать. Ее нельзя будет так просто взять и бросить.
Он слушает внимательно, но смотрит куда-то в сторону.
Мне это не нравится. Неужели невозможно?
— Мне не хотелось бы это делать тяп-ляп.
Неприятно. Что же он, отказывается? Без него не сделать.
Невозможно найти нового инженера и ввести в курс дела.
Времени не хватит. Сдержись. Говори тихо. И не намекай.
— Если ты говоришь “нельзя”, значит придется отказаться. Тем более что у нас большая основная программа — машина.
— Не нужно меня обижать, Иван Николаевич. Просто я никак не могу примириться с мыслью, что это должно случиться…
(Он не верит. Я тоже не верю, но это факт. Знаю.)
— Да, к сожалению, должно.
— И вы серьезно считаете, что есть шансы?..
Это уже нетактично — сомневаться и отнимать соломинку.
Но будь снисходителен. Не по злому умыслу.
— Все это написано в “Записке”. Можно надеяться на просыпание. Ну, ты подумай, есть же зимнеспящие млекопитающие, у которых температура тела понижается до пяти градусов. Они имеют программы засыпания и восстановления жизни. По всей вероятности, они заложены в эндокринной системе и включаются от внешних условий. Выделяются какие-то гормоны, понижают обмен веществ, затормаживают нервную систему. Потом — наоборот.
— Вот бы иметь такие гормоны!
— Э, друг, их уже искали, но пока не нашли. Значит, это трудно. Во всяком случае, жизнь клеток при низкой температуре возможна. Опасность только в том, что анабиоз будет длительным. Но мы должны так его организовать, чтобы траты клеток пополнялись полностью.
Вполне доказательно даже для меня самого. Очень важно, чтобы он поверил. Нет, не то слово — убедился. Человек точных наук. Заинтересовать.
— Неужели ты не чувствуешь, какой это интересный эксперимент?
— Если бы он был только экспериментом.
— Я бы тоже предпочел на другом, но что поделаешь? Если хочешь знать, так у меня есть одно сомнение. Хомяки, медведи, летучие мыши живут за счет трат собственных энергетических материалов, за счет распада. Наверное, это более или менее простые реакции. А вот будет ли синтез? Часть своих белков будет тратиться, но будут ли они восполняться? Вот что нужно проверить.
— Хорошо, Иван Николаевич. Раз это неизбежно, давайте обсуждать конкретные вопросы. Хотя, если признаться, все очень страшно.
— Конечно. Шуточное ли дело, человек отправляется в будущее. Да еще близкий человек. Или не так? Но я надеюсь, что ты все-таки продумал кое-что и пришел с конкретными соображениями.
Кофе готов. Разливаю его по чашкам. Печенье.
— Пей.
— Я уже сказал о трех основных направлениях работы. Датчики мы изобретать не будем: это слишком кропотливо и долго. Придется довольствоваться тем, что есть. Для программного управления охлаждением мы, возможно, приспособим готовые схемы. И для стационарного режима тоже.
— Можно использовать нашу машину.
Протестующий жест.
— Нет, она не очень-то пригодится, потому что принцип ее — моделирование действительности, а не управление. Но кое-что используем. Самой трудной проблемой окажется третья — исполнительные механизмы. Нужен идеальный АИК, отличная искусственная почка. А тут еще камера высокого давления. Нельзя без нее обойтись? Очень усложняется все дело.
Наконец взялся за кофе. Руки не очень чисты, виден мастер.
— К сожалению, думаю, что нельзя. По крайней мере на период охлаждения и нагревания. Возможно, что высокое давление окажется очень выигрышным и при низкой температуре, Я повторяю какие-то соображения из “Записки”.
Он все понял, это приятно. Именно его нужно оставить заведующим.
Затем мысли ушли куда-то в сторону, к Любе, к болезни.
Но слушай!
— Итак, нужно проектировать несколько технических устройств. Первое — система АИК с автоматическим поддержанием напряжения кислорода и углекислоты в притекающей и оттекающей от организма крови. С ним связана конструкция саркофага с регулированием давления и содержания газов. Отдельно регулирование температуры тела, видимо, тоже по оттекающей жидкости.
— Нет, нужны дополнительные датчики в пищеводе и прямой кишке. Так измеряют хирурги. Напряжение газов тоже нужно измерять непосредственно в тканях. Измерение в крови недостаточно.
Нетерпеливо кивает. “Мелочи”.
— Следующая система — искусственная почка вместе с регуляторами рН, водного и солевого баланса. Она же регулирует выведение шлаков. Сомневаюсь, удастся ли сразу создать автоматику, так как датчиков для этого нет.
— Неважно. Эти показатели будут меняться медленно.
Автомат нужен, чтобы включать почку по часам.
(Автомат. Моя жизнь будет зависеть от автомата. Впрочем, разве это жизнь?)
— Возможно. Однако для того, чтобы спроектировать эти системы, нужны количественные характеристики работы организма при соответствующих режимах. Это значит, потребление кислорода в одну минуту, выделение углекислоты, расход глюкозы, азотистых продуктов.
— Нам точных характеристик не получить. Да еще при разных температурах. Но ведь можно спроектировать с запасом, так, чтобы поддерживать постоянство того или иного параметра?
— Конечно, но отправные точки все-таки нужны.
— Одна точка — нормальный обмен в начале охлаждения, вторая — приблизительно два-три процента от нормы — при низкой температуре, при анабиозе. В этих пределах нужно обеспечить регулирование.
— Нет, Иван Николаевич. Проектантам нужно техническое задание. Предполагаемые режимы в цифрах, графиках. Скажите, а мы сразу будем делать настоящую установку или сначала опытную, для экспериментов на собаках?
Он не сказал: “Сразу для вас”. Пощадил, постеснялся. Понятно. И я не буду называть.
— Наверное, нужно рассчитать для человека, но чтобы годилось и для собаки. Кроме того, нужно сохранить тайну.
Пусть проектируют экспериментальную установку.
Но и для этого нужны годы. Выход только в использования готовых блоков и элементов — готового АИК, готовой почки.
— А может быть, нам выставить эту штуку? Например, взять и назвать: “Машина для путешествия в будущее”.
Можно завтра же пригласить корреспондентов и дать интервью. Все газеты с удовольствием напечатают. Сенсация.
И тут же потребовать, чтобы объявили наш призыв: “Всем. Всем. Помогите ударной стройке!” — А что скажет начальство?
— Да пусть говорит, что хочет. Лишь бы газеты объявили, энтузиасты найдутся.
Действительно, что можно со мной сделать? Наказать меня нельзя. Нет, еще можно. Лишить работы, последней радости.
Прощай анабиоз, а с ним и машина. (Как я привык к своей тачке!)
— Нет, Юра, так не пойдет. Стыдно трепаться раньше времени. Обратное путешествие может не состояться. Поэтому давай искать более скромные пути. Если все удастся, в газеты мы еще попадем.
— Согласен. Тогда давайте, не откладывая в долгий ящик, сядем за технические условия. Завтра я буду на заводах и пощупаю почву для заказов. Вы еще в состоянии работать?
Я не очень в состоянии и с удовольствием бы лег с книжкой или газетой. Одиннадцать часов вечера. Но теперь это позволить себе нельзя. Шагреневая кожа убывает.
— Давай, Юра. Что конкретно ты предлагаешь делать?
— Я думаю, мы должны пройтись по всей нашей “Записке”, чтобы выписать предполагаемые режимы, параметры, цифры. Нарисуем схему установки. Затем прикинем, что можно использовать готовое, что нужно проектировать. Напишем задание.
— Пойдем в кабинет.
Мы работали около часа. Обсуждали главные пункты проекта. От идей до техники большая дистанция. Всплыли трудные вопросы. Оказалось, что нет техники для реализации многих идей.