Моряк победоносно посмотрел на собеседников. Все сидели молча.
— Мистика какая-то, — наконец сказал болезненного вида молодой человек. — Это, если хотите знать, даже как-то сверхъестественно.
— Вы уверены, — вежливо улыбаясь, спросил у моряка покерист, — что эта история произошла так, как вы ее рассказали?
— Послушайте, вы, — отодвинув от себя стакан, хмуро сказал моряк. — Мне не нравится ваш тон, вы видно отвыкли от разговора с порядочными людьми?
Спортсмен положил руку на плечо вскочившего покериста.
— Тише, — сказал он. — Не надо шуметь, на нас обращают внимание. Я вам верю, — обратился он к моряку. — Вы не представляете, как я вам верю. Никогда и ни во что я так не верил, как в рассказанное вами. Я знаю кое-что, и поэтому я вам верю. Это случилось со мной… Черт знает что, — спортсмен неожиданно засмеялся. — Хочешь вдруг рассказать такое, что не сказал бы самому близкому человеку… Ну, с чего же начать? Вы слышали такое имя, Санто ди Чавес? — без всякого перехода спросил он покериста.
— Слышал ли я о Чавесе! — изумился покерист. — Слышал — не то слово: я им просто оглушен. Последний раз неделю назад. Это имя висело над стадионом, вылетев в воздух из ста тысяч глоток после третьего гола в ворота “Броксов”. Вы бы, приятель спросили что-нибудь посложнее! О Чавесе слышал каждый.
— Постойте, постойте! — вдруг оживился моряк. — И как я вас сразу не узнал? Ваша физиономия так примелькалась, что мне и в голову не пришло, что это вы. Так и казалось, что снова вижу вашу фотографию на коробке конфет или обложке журнала. Так о чем вы хотите нам рассказать?
Теперь все трое смотрели на футболиста с явным интересом. Даже болезненный молодой человек, внешний вид которого не давал повода заподозрить его в любви к спорту.
— Так вот, — сказал Чавес, — я футболист, и, как вы знаете, футболист очень высокого класса. Я играю центральным нападающим в одной из самых лучших команд мира, моя манера игры изучается в футбольных школах, я самый высокооплачиваемый игрок. Мои ноги, каждая в отдельности, застрахованы на огромную сумму. Не правда ли, все это так? — неожиданно перебил он себя.
Слушатели согласно закивали головами.
— Хорошо, — сказал футболист. — А теперь я вам должен сказать, что в этом нет никакой моей заслуги. Понимаете, никакой! И если хотите знать, я, Санто ди Чавес, ненамного больше футболист, чем вы, — он кивком показал на моряка, — или вы, — на болезненного молодого человека.
— Скромность в таких буйволиных дозах… — пробормотал покерист.
— Все понятно, — проворчал капитан. — Вы хотите сказать, что у вас замечательный тренер и вы во многом обязаны ему.
— Нет, — возразил спортсмен. — Мой тренер здесь ни при чем. Должен вас предупредить, что вы первые, кто узнает об этой истории. И я не советую вам рассказывать ее кому-нибудь, если хотите сохранить репутацию правдивых людей.
— Интересно, как вам это удастся? — пробормотал покерист.
— Я уверен, что вы не усомнитесь в рассказанном мною, улыбнулся спортсмен. — Впрочем, судите сами… Наверное, у каждого из вас есть какие-то воспоминания, связанные с детством. У меня таким воспоминанием был футбол. Первое, что я ясно помню, — это огромный застывший в напряжении стадион, потом словно взрыв поднял с мест беснующихся людей — забили гол… И так изо дня в день. На стадион меня водил отец — он работал в тотализаторе. Кроме отца, у меня никого не было, потом и он умер, оставив мне в наследство крепкое здоровье и неистребимую любовь к футболу.
Футболистом я стал с четырнадцати лет. Отец следил до этого за моим физическим воспитанием — с четырех лет я занимался плаванием, а с десяти — баскетболом и греблей. Отец говорил, что это меня подготовит к футболу. Старик очень хотел, чтобы я стал настоящим футболистом. Он добился — у него были кое-какие связи в спортивном мире, — чтобы я тренировался у лучшего нашего тренера Гвидо Солеквани. Впрочем, наверное, Гвидо взял бы меня и без всякой протекции — в семнадцать лет я был идеальным спортсменом.
При росте в шесть футов я весил восемьдесят шесть килограммов и порвал резиновую прокладку на двух спидометрах, прежде чем удалось выяснить, что объем легких у меня больше восьми тысяч. Я пробегал стометровку за десять и четыре и умудрялся выжимать штангу весом в сто килограммов.
Тогда, как, впрочем, и сейчас, я не пил и не курил. У меня были мгновенная реакция и лошадиная выносливость. Словом, я был идеальное сырье для футболиста.
Гвидо Солеквани сразу поверил в меня. После общей тренировки с командой он еще подолгу занимался со мной. Он сделал все, чтобы я стал настоящим футболистом. Солеквани замечательный тренер, и он создал команду, равной которой не было на континенте. Это Гвидо придумал способ отдыха между таймами, когда уставшие, разгоряченные игроки прямо с поля, раздеваясь на ходу, с разбегу бросались в бассейн с горячей водой. Бассейн был разборный, и Гвидо повсюду возил его с собой. Через пять минут горячая вода сливалась и заменялась теплой, почти прохладной. Это продолжалось еще пять минут, потом три минуты массажа, и команда снова выбегала на поле такой бодрой, что второй тайм казался разминкой перед настоящей игрой. Этот способ отдыха и еще многое другое Гвидо придумал сам, и команда, которую тренировал он, была лучшей из всех, что мне довелось повидать. Я еще раз повторяю: Гвидо очень в меня верил. Я легко усваивал все, что он мне показывал, никто лучше меня не мог ударом с двадцати метров загнать мяч в любой верхний угол ворот, никто не умел так финтить, как я, и никто не мог пронести мяч на голове от своих ворот до ворот противника, как это делал я.
И, умея делать все это, я не был футболистом. Я не умел играть. Я портил игру всей команде, когда дурацки топтался на поле, не зная, кому отпасовать мяч, я некстати путался в ногах игрока, который вел верный голевой мяч к воротам, я не мог правильно выбрать себе место на поле. И все матчи просиживал на скамье запасных.
Я видел, что Гвидо во мне разочаровывается. Однажды он мне сказал:
— Посмотри на вот этого полудохлого парня, который сейчас обрабатывает мяч. Скелет, и только, смотреть противно, а играет как бог. Знаешь, футбол — это как пение, одним это удается, а другому не запеть — хоть старайся изо всех сил. Тебе так не кажется?
Я старался как мог, я лез из кожи, чтобы стать игроком, но ничего не получалось.
Весь ужас моего положения заключался в том, что я ничего не умел, я не получил никакого образования, не имел профессии. А футбол… Я ждал со дня на день, что наступит конец терпению Гвидо и он меня выгонит. Что я буду делать?
Этот вопрос мучил меня днем и ночью.
Вот тогда-то, в самое подходящее для этого время, я влюбился.
Я встретил ее на пляже. Ее зовут Ева, и она самая красивая женщина на свете. Тогда я этого не знал. Не знал, разумеется, как ее зовут.
Как сегодня, помню этот день. Стояла адская жара. Ветра не было, волны лениво облизывали берег, и было слышно, как шипит на песке пена. Я лежал под навесом и с отвращением думал, что через два часа нужно идти на тренировку.
И тут я увидел ее. Она стояла бледная, и мокрые волосы падали ей на плечи. Ее окружили трое, знаете, из тех молодчиков, что все время околачиваются на пляже, иногда, словно невзначай, напрягая накачанные гантелями мышцы. Один из них положил ей руку на бедро, и она резким ударом отбросила ее. До меня доносились гнусности, которые они говорили ей.
— Господи, — вдруг с тоской сказала она, — ну неужели же никто не даст вам в морду? Неужели не найдется хоть одни человек, который захочет это сделать?
Я почувствовал, что это хочется сделать мне. Ничего в жизни я так не хотел. Но этого не хотели и три “собеседника” Евы. Они, видно, привыкли драться втроем.
Ева стояла в стороне, она не кричала, не звала на помощь, она как-то сразу поверила в меня.
Говорят, когда всех троих привезли в больницу, врачи были уверены, что это жертвы автомобильной катастрофы.
В этот день я в первый раз не пошел на тренировку.