“Мир существует в пространстве и времени” - какой зловещий смысл приобретает теперь эта фраза! Неужели нет выхода?
Прошлое однозначно. Весь опыт прошлого, который может быть подтвержден киносъемками, магнитными записями и т. п., неопровержимо свидетельствует, что во все прошлые моменты каждое тело (в том числе и “я”, и каждая часть моего “я”, и каждая часть этой части, вплоть до клетки) занимало вполне определенные места в пространстве. Что это значит? Если прикрепить к такому телу фонарик, то в черной пустоте 4-мерного пространства оно образует светящуюся линию - траекторию; у одних тел - плавную, у других извилистую, но у всех - единственную, без разветвлений.
А теперь продолжим эту светящуюся линию вперед от “я - сейчас”: там она тоже однозначна, без развилок - ведь когда это будущее станет прошлым, она будет только такой!
Но ведь “будет” объективно означает “есть”-. Мир существует в пространстве и времени. Существует целиком - холодный застывший мир материя, в коем все уже есть.
“Движенья нет”, - сказал мудрец упрямо.
Другой смолчал - и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не смог он возразить…” Первый мудрец - это Зенон, который в развитие идей своего учителя Парменида очень ловко доказывал, что быстроногий Ахиллес никогда не догонит черепаху.
Нет, что вы, конечно же, догонит и перегонит, мы же это видим!…
Ах, милое относительное движение, которое мы видим! Мы, например, видим, мчась в поезде, как пейзажи по обе стороны колеи как бы поворачиваются, далекие предметы “обгоняют” близкие к нам. Но ведь ничего там не поворачивается н не обгоняет - земная поверхность все-таки цельная и твердая… А летящий в небе самолет может из поезда казаться неподвижным. Вот тебе и “смолчал и стал пред ним ходить”!
Два с половиной тысячелетия наука обходит стороной эти неопровергнутые Зеноновы парадоксы, делает вид, что их нет. Создает механику, паровые, электрические, ракетные двигатели… хотя сам факт движения принципиально сомнителен.
Теоретическая слабина рано или поздно обнаружится. Вот и выходит, что если иметь в виду цельное 4-мерное пространство, обозримое не только глазами, но и мыслью, то движенья в нем нет.
Что же есть? Иллюзия материальной суеты?…
Но… стоп, стоп! Ведь это явно противоречит сознаваемым мною (как и каждым) возможностям выбора в каждое “сейчас”: я могу нарисовать загогулину под этой записью (ниже действительно было намалевано шариковой авторучкой нечто вроде скрипичного ключа), могу лечь на диван, могу выпрыгнуть из окна, наконец… да о чем говорить! - от каждой точки моего существования идет множество возможных путей, выбирай любой. И если “я - сейчас” выбрал такой, а не иной путь, то ведь далее моя траектория будет такой, а не иной!
Но она все равно будет однозначной…
Да полно, выбираю ли я чтолибо на самом деле, если все уже выбрано стихиями, природой, все уже записано в 4-мерном пространстве, где нет ни “прошлого”, ни “будущего”, ни болезни, ни воздыхания, а просто все уже есть.
Мир существует в пространстве и времени… Выбираю - или мне это кажется? Это надо знать достоверно: ведь в таких выборах, волнениях, колебаниях, прикидках, размышлениях, мечтах… во всем, что связано с ними, - вся жизнь наша!
Переход тел от одного состояния к другому в пространстве и времени определяет принцип наименьшего действия. Образом его может быть текущая по естественной неровной поверхности вода: от каждого данного места найдется небольшой уклон по какому-то направлению - пусть малый, но наибольший среди всех здесь возможных, - по нему-то и направится поток. Воде тоже может казаться, что она выбирает, куда ей течь.
А все задано самой местностью.
Местностью, которая существу е т…
Так и у нас. В сущности, все наши “колебания-выборы” последовательны во времени. С н а ч а - лая намереваюсь поступить так, гготом иначе, затем склоняюсь к третьему варианту… Это значит, что пространственно-временная траектория того, что мы называем “колебаниями”, “выборами”, “самостоятельными решениями”, однозначна. Выбора нет… Значит, напрасно я намеревался пойти не в МГУ, а в летную школу, напрасно сердился на отца, когда он воспрепятствовал. Все было решено, ибо выбора нет.
Просто в последовательность наиболее близких по пространствувремени состояний “меня” включены и все те, в которых я “колеблюсь”, ощущаю ответственность, “решаю”… А на самом деле мы ощущаем свои - да и не свои, если уж совсем прямо-то, а просто этого участка материн - изменения в сравнении с соседним по времени состоянием.
И приписываем ему всякие смыслы.
Так выходит.
Боже мой! И все, что было со мной, что есть и что будет: хорошее и плохое, слава, которую искал, и неприятности, которых избегал, путешествия и болезни, знания и мысли, радующие своей новизной, награды и потери… всевсе, даже смерть - все это не “было” и не “будет”, а просто есть. И я здесь ни при чем, все уже случилось.
Приговор вынесен - я только не знаю его……и то, что я сейчас лягу на диван с сигаретой в руке, и каждая струйка дыма от нее, каждый синий завиток - все это уже записано в мире мертвой материи?
А если не закурю и не лягу?
Да все равно - значит, записано, что, придя к этой мысли, я буду сопротивляться ей.
…выходит, записано, что “я” - клочок живой материи под какимто названием - в таком-то месте, в такое-то время приду к этой мысли?
И пришел. Что дальше? Все?
Какая злая шутка!…»
Стасик со вздохом сложил листки, спрятал их в портфель. Ну ладно - драматический поиск истины (“Это драма, драма идей” - как же, слышали и мы это высказывание Эйнштейна; и про Зенона проходили…) - так что? Ну, похоже, что идея о геометрическом 4-мерном пространстве загнала почтенного академика в угол… Ну даже допустим, что он от огорчения и сомнений наложил на себя руки. Так нет ведь, не наложил: не застрелился, не удавился, не выкинулся даже из окна, а умер просто так. И те двое - Загурский и Хвощ - тоже. Почему?…
Мимо по аллее воспитательница вела стайку дошколят, остановила их у акации: - Дети, какой лист у акации: простой или сложный?
– Сло-о-ожный, - пропели малявки старательным хором.
“Смотри, чему теперь учат в детсадике! - поразился Стась. - Так бы умер и не знал…” Он проводил детишек завистливым взглядом: следователю Коломийцу вдруг захотелось стать маленьким и отвечать на простые вопросы… “Дать листки на заключение еще одному ученому?” Страшная картина представилась воображению Стася: он пересылает бумаги Тураева одному видному специалисту в области пространства-времени, другому, третьему, четвертому… И всюду результатом оказывается смерть эксперта. Не инсульт, так инфаркт, не инфаркт, так просто остановка сердца. Горы трупов, газеты пестрят некрологами, интеллектуальный мор среди научной элиты, паника и всеобщие стенания!… А кто-нибудь еще узнает (ведь узнают же!) об убийственной силе этих записей, снимет тайком копию и станет с преступными целями подсовывать своим ученым недругам. “Действительно, влез в халепу”, - Стась вытер вспотевший лоб.
Он поднялся, медленно зашагал вдоль набережной в глубь парка.
Самое обидное было то, что в записях все излагалось вроде бы простыми словами, без высокоученых выкрутасов; Стасю казалось, что он понимает и чувства Тураева, - а не понимал! “Черт бы взял эту цивилизацию, цивилизацию-специализацию, где каждый знает что-то свое - и никто толком не поймет другого!” Содержимое портфеля омрачало рассудок, сам портфель отягощал руку - Коломиец еле сдерживал великолепный порыв души: зашвырнуть его пода.ише в реку..”И делу конец, и покойников больше не будет… А иначе - что я могу? Ну могу поступить на вечерний физфак университета. Изучу все теории о пространстве-времени, проникнусь их духом - и лет через шесть доследую это дело… Или, постигнув суть, сам отдам концы?…”
ГЛАВА ВТОРАЯ
Иного ученого смело уподоблю чугунному заду: сел на науку - и ни обойти, ни объехать.