В последнее время много забот взял на себя Александр. Ему приходилось работать и за себя, и за Свена, да и за Полину тоже. Он вел журналы, загружал хлореллой Синтезатор, чистил клетки кроликов и кур, сменил воду в бассейне карпов, часами возился на грядках, вносил удобрения и пересаживал рассаду — словом, тянул за троих, не ведая усталости. И повсюду, как тень, следовала за ним Люсьен.
Однажды Полина сидела на зеленой скамейке в тенистом уголке сада, как всегда, погруженная в свои думы. По ту сторону бассейна Александр, азартно орудуя ножницами, подстригал деревья. Наверное, он не видел ее. он был слишком занят делом. Внезапно легкие шаги заставили Полину очнуться. За кустами мелькнул желтый комбинезон Люсьен, она оглянулась и прильнула к Александру, обвив руками его шею. Нет, это был совсем не детский поцелуй, в нем чувствовалась женская страсть. Полина, зная об их влюбленности, пожалуй, могла бы предположить и поцелуи, в конце концов Александр уже почти взрослый, да и Люсьен прекрасно развита для своих лет, но такого Полина не ожидала.
Она осторожно покинула сад — они ничего не услышали, а через минуту окликнула из коридора:
— Люсьен! Люсьен, где ты?
И когда Люсьен появилась из-за кустов, сказала строго, но спокойно:
— Девочка, ты увлекаешься! — Она сделала паузу, и опущенные ресницы Люсьен дрогнули. — Нельзя оставлять детей за уроками одних.
Больше Полина ничего не рискнула ей сказать. Сама виновата, что они почувствовали себя чересчур вольно. И вообще, может быть, лучше поговорить с Александром, он парень разумный и достаточно выдержанный.
Вечером к ней подошел Джон, положил на стол карточку с задачкой по математике. Вихрастый, бойкий, всегда жизнерадостный, на этот раз он выглядел смущенным.
— Тетя Полина, я решил задачку правильно, только совсем другим способом, я сам придумал другой способ, а Педагог…
В глазах мальчишки стояли слезы: машина-Педагог пробила отверстие в графе «двойка». Полина проверила решение Джона. Оно было остроумнее общепринятого, но давало другой ответ. Задачи могут иметь несколько ответов, это ясно, но ведь и Педагог знает свое дело.
— А почему ты не решал обычным путем, Джон?
— Зачем? Я и без того умею обычным. Я нашел новый. Дядя Свен сказал: настоящий математик, как и настоящий мыслитель, всегда ищет неожиданное решение. Если бы дядя Свен не болел…
Они объяснили малышам, что Свен болен и навещать его нельзя. Когда пройдет какое-то время и образ Свена померкнет в их памяти, придется сказать, что он умер и его уже давно схоронили. Не очень-то педагогично, но другого выхода Полина просто не нашла.
— В этом случае мы можем обойтись и без Свена, — она ласково потрепала Джона по вихрам. — Пусть ваш спор разрешит Консультант — личность достаточно авторитетная и для тебя, и для Педагога.
Джон ухмыльнулся. Его забавляло, когда машины — Консультант, Педагог, Синтезатор — именовались личностью, товарищем или другом. Полина вспомнила, как ее отец, Алекс, всегда, бывало, подходил к Консультанту со словами: «Скажи-ка, дружище, как ты думаешь…»
И, вставляя карточку в приемный блок Консультанта, она тоже спросила:
— Скажи-ка, дружище, как ты думаешь, прав был Педагог, когда поставил двойку нашему Джону?
— Не прав, — немедленно ответил Консультант. — Задача имеет два решения. Но Джон тоже не прав. Он должен был представить Педагогу оба решения.
— Ну вот видишь, мы и разобрались сами, без Свена!
Она еще не закончила фразу, а уже связывала, пыталась связать эти математические упражнения с уходом Свена. Математикой с детьми обычно занимался Свен, он и натолкнул любознательного Джона на путь поиска самостоятельных решений. Вообще поиск новых, зачастую парадоксальных решений был слабостью Свена, он ко всему старался отыскать свой, особый подход. Вот и бесконечные шахматные этюды, над которыми он убивал время, — и головоломки, восхищавшие ребятишек… Но нет, разгадка не в этом, где-то рядом. Свен и Джон…
Свен и Джон…
Ах да! Как она могла забыть! Видно, так уж устроена человеческая память: если нечто неприятное кончается плохо — его помнят, а если хорошо… Около месяца назад Джон заболел, у нею началась та же болезнь, от которой умер его дед, теперь уж они знали ее симптомы. Несколько дней Джон пролежал в апатии, внешне он выглядел совершенно здоровым, но не хотел ни шевелиться, ни разговаривать, ни есть. Все они всполошились, надо было срочно предпринимать что-то, тем более с ребенком это случилось впервые, может, ребенка удалось бы спасти. Снова взялась Полина за те же бесконечные анализы, и Свен просиживал с нею- ночи напролет, пока не опускались руки. Нет, они ничего не нашли, все было, как и прежде, в пределах предусмотренных норм.
И тогда между Александром, который не отходил от брата, и Свеном, тоже уставшим, издерганным от бессонных ночей над приборами, произошла стычка. Ну не стычка — так, спор. Александр предложил еще раз запросить Консультанта, а Свен разгорячился, накричал на него: Консультант не бог и даже не человек, это всего-навсего под завязку напичканная фактами машина, и если раньше он ничего не мог посоветовать, а его спрашивали уже несколько раз, то смешно думать, что теперь он скажет что-то вразумительное. Но Александр стоял на своем, в конце концов ничего ведь не случится, если они спросят еще раз. а вдруг… Полина понимала его. Джон был братом Александра, младшим братом, почти сыном. И она поддержала Александра, хотя считала, что прав Свен.
— Цирконий, — ответил Консультант так быстро, будто знал это всегда. — Организм нуждается в цирконии, около миллиграмма на человека. Роль циркония в жизнедеятельности еще не установлена учеными. На Земле вода и пища содержат растворимые соединения циркония, на Корабле вода и пища лишены их. Назначаю лечение…
— Почему же, черт побери, ты не сказал этого раньше!? — взорвался Свен.
Конечно, не следовало таким тоном разговаривать с Консультантом, в его схеме было смонтировано нечто вроде примитивного самолюбия, и Консультант, естественно, обиделся.
— Я не бог и даже не человек, я всего-навсего самообучающаяся аналитическая машина, под завязку напичканная фактами, — ответил Консультант со всем доступным ему сарказмом. Это прозвучало уморительно, но никто не рассмеялся из-за серьезности положения. — Когда мне представляют достаточно данных, я делаю выводы. Вам следовало бы знать это, Свен.
Свен ушел, хлопнув дверью, и заперся у себя в каюте.
— Да, странно, — вдруг ни с того ни с сего заметил Александр, когда после нескольких дней лечения Джон начал поправляться. — Странно, что Консультант сообщил свои выводы только теперь. Последние факты он получил после смерти тети Марго, на анализ ему достаточно несколько секунд. Разве он не обязан сообщать важные сведения без нашего запроса?
— Обязан, если это действительно важные сведения. Но тогда никто не болел, и он, вероятно, посчитал, что пока эти сведения никому не нужны.
— Но ведь он должен был предвидеть, что в будущем опять кто-то заболеет, а его могут не спросить…
Полина улыбнулась.
— Ты не учитываешь, что Консультант всего лишь машина. Он прогнозирует будущее, но не умеет заботиться о нем.
— И все-таки здесь что-то явно не так, — не согласился Александр.
А вскоре об этом случае все забыли, потому что Джон поправился и они знали, что «циркониевая болезнь» никогда больше не повторится.
Все забыли…
Нет, пожалуй, не все забыли. Теперь она вспоминает: не все.
Свен прохандрил несколько дней, а потом у него, как обычно, начался период бурной деятельности. Поздно вечером, когда библиотека пустовала, он подолгу беседовал с Консультантом, причем почему-то не только устно, но и письменно. Полина не обратила на это внимания, она была рада, что Свен так быстро сумел выйти из хандры.
— О чем ты с ним? — спросила она мимоходом.
— Да ни о чем. О чем можно разговаривать с этим тупым эрудитом? Просто проверяю систему выхода. Мне показалось, там что-то не в порядке, он должен был давным-давно сообщить о цирконии.