Нет, секрет этот так и не удалось раскрыть до конца, хотя несколько раз казалось, что решение вот-вот отыщется. Поиск, однако, не пропал даром — ученые Зеленого городка во многом обогатились. И всю новую для них информацию о технике прыжка привили Тобору…
Между тем на дальнем полигоне, откуда велась передача, сгустились сумерки. Вдали, на самом краю условного мира, созданного инженерами полигона, заполыхали малиновые загжицы.
Суровцев понял — это отблески лавы. Да, предстояло последнее испытание. Тобор мощными прыжками поднимался в гору, вновь напомнившую Ивану холмы Древней Эллады — неизвестно по какой ассоциации. Как только ни старались Суровцев и его коллеги — воспитатели белковых систем раскрыть секрет прыжка древних атлетов! Они изучали о древних Олимпиадах всю информацию, которую только удавалось отыскать, и просеивали ее сквозь сито ЭВМ, надеясь, что хоть какие-то нужные крупицы осядут в ячейках логических схем. Были и такие, кто попросту сомневался в достоверности древней надписи, выбитой на мраморной плите. Но таких были единицы. Быть может, секрет прыжка древних заключался в особой разминке, рецепт которой оказался утерянным? В специальной тренировке? Быть может, дальности прыжка способствовало — чем черт не шутит! — то, что атлеты перед спортивным состязанием натирались оливковым маслом?! Ничего не следовало отвергать с порога.
Особые надежды воспитатели Тобора и руководство института, создавшего белковую систему, возлагали на прыжок с грузом. Согласно некоторым свидетельствам именно так прыгали древние атлеты. Изображения этих особых гантелей, выполненных из металла либо камня, имелись на многих древнегреческих вазах. И все эти изображения, как и прочая информация, связанная с прыжками эллинов, собирались на информационные блоки, которые методически осваивал Тобор…
Наблюдая по экрану за Тобором, который продолжал стремительно продвигаться к вершине вулкана, Суровцев припомнил описание грузов для прыжка, данное Павсанием. Усмехнулся: надо же, как в память врезалось! Словно любимые стихи: «Эти гири имеют такой вид: посередине они представляют собой не совсем правильный круг-диск. Он сделан так, что через него можно пропустить пальцы рук таким образом, как через ручку щита». Не очень точное описание, конечно, но другого у них не было — приходилось работать с таким. Сколько моделей перепробовали они — и все понапрасну. Интересно, могло ли прийти в голову Павсанию, что снаряды для прыжка, которые он описал, будут сжимать не только руки атлетов, но и… щупальца разумной белковой системы, созданной гением человека?!
Да, Тобор учился прыгать и с грузом тоже. Попозже для него умудрились раздобыть подлинные гантели, которыми пользовались некогда эллины, и необходимость в описании древнего историка отпала. Увы, из этой затеи ничего не вышло — Тобоп с грузом прыгал гораздо хуже, чем без него. Тогда пригласили на учебный полигон Зеленого городка лучших легкоатлетов Земли, прыгунов-рекордсменов. Результат был тот же: прыжок с грузом получался у них короче, чем без него.
…Подъем становился все круче, и Тобор двигался теперь по спирали. Каждый прыжок приближал его к огненному препятствию. Отблески пламени вдали становились все ярче и как бы оживали, приобретая подвижность. Над вулканом висели тяжелые облака, подсвечиваемые снизу. Время от времени Тобор останавливался, фиксировал круговую панораму, затем двигался дальше, и следом прыгала его тень, огромная и угловатая.
На каменистой почве горы не росло почти ничего, только сухие неприхотливые кустики с фиолетовым отливом кое-где умудрились пробиться сквозь мельчайшие трещинки породы. Суровцев припомнил, что это марсианский вереск, специально высаженный на сопке ботаниками полигона, чтобы получше воссоздать обстановку чужой планеты.
Последний перевал — и перед Тобором открылся вулкан.
Трансляторы на несколько секунд показали кратер. Экран налился нестерпимым светом, все зажмурились.
В глубине жерла перекатывались тяжелые волны огнедышащей лавы, и Суровцеву почудилось на миг, что в лицо пахнуло зноем, словно он находился там, рядом с Тобором.
Белковый сделал последний шаг, и два передних щупальца его, словно два мамонтовых хобота, повисли над пропастью.