Я к нему. Смотрит на меня беспомощно, как ребенок, и спрашивает, показывая на стенной шкаф, как называется. Я испугалась, позвала Лиду: она осталась тогда у нас ночевать. Это было ужасно — уже утром он лежал, как сейчас, с открытыми глазами и… молчал, — голос матери прервался. — Потом звонили бесконечно — его друзья теряли память один за другим.
Но те просто лежали и ничего не помнили о полете, у сына гораздо хуже… Зачем он выбрал эту кошмарную профессию?! — она заплакала. — Просила не летать, он каждый раз свое: «Прилечу и останусь». Вот и прилетел…
В полусумерках комнаты стало болезненно тихо, все словно услышали усиленное тишиной ровное дыхание Ярослава.
— Я постоянно сижу с ним, — заговорила Лида. — Он что-то шепчет, потом вдруг просит меня петь… Я — пою. Причем именно те песни, что пели перед стартом. Я видела, он старался вспомнить, но не мог. А вы не пробовали искать связь между тем, что Мианов, остававшийся на орбите, здоров?
— Пробовал, — сказал исследователь. — Пробовал. И с ним я говорил. Он за все время возвращения не заметил решительно ничего. Сплошной туман, но я уверен, что связано это с планетой.
Негромко запел визорофон. Лида бросилась в соседнюю комнату. Анна Ивановна и Руков услышали ее свистящий голос: «Что-о?!» Быстрей топот ног, девушка вбежала и замерла у порога.
— Мианов потерял память! — крикнула она.
— Извините, — сказал Руков, вставая, — я еду.
Центральная дверь неслышно закрылась за его спиной.
Протяжно взвыла атомка, стоявшая у подъезда.
Машина неслась по городу, переходя с трассы на трассу.
Деревья, здания, люди стремительно мчались в круговороте скорости, и Руков мог вообразить себя небольшой вселенной, вернее, ее центром, всемогущим и грандиозным. Но его мысли были далеко.
Да, этот космонавт произвел на него несравненно лучшее впечатление, чем остальные. Он тоже лежал. Окруженный послушными увеселительными аппаратами, пытаясь отвлечься.
Да, пытаясь отвлечься, а не вспомнить то, что вырвала у него болезнь.
Руков передернул плечами. Неужели нельзя спасти Ярослава?
Атомка резко затормозила перед высоким угловатым зданием.
Через секунду скоростной вакуум-лифт сорвался с места.
Дверь открыла девочка лет четырнадцати.
— Вы к Саше? — неуверенно спросила она.
— Да, к нему.
Девочка проводила гостя в комнату пилота, оказавшегося ее братом.
Руков отметил про себя, что она ничуть не опечалена его болезнью — в телевизионной раздавались голоса и смех ребят. «Светлана!» — громко позвал кто-то. Как видно, положение Александра было намного легче.
Мианов сидел на диване и что-то диктовал на магнитофон.
В комнате гулял свежий ветер, окна были распахнуты. Заслышав шаги, пилот поднял голову и отложил аппарат.
— Здравствуйте. Ну, — он улыбнулся, — не оправдались ваши надежды. Я слег за компанию с товарищами. Да вы садитесь.
— Рассказывайте, — сев, попросил Руков. — Пока не поздно.
— Вчера я диктовал наши злоключения на Тривиане и забыл, какого числа вышли на стационарную орбиту. Потом выяснилось, что я совершенно не помню, что мы там делали первую неделю. Дальше — больше. Все заплавало, и я вызвал вас.
— Вы так спокойно об этом говорите! — качнул головой Руков.
— А что, плакать? — раздраженно сказал Мианов. — Двенадцать парней лежат, Славка при смерти. или около того. Я во всей ситуации счастливчик!
Он с некоторым сожалением поглядел на Рукова и продолжал:
— Потеря идет очень плавно, я почти ничего не замечаю. Заразу на «Солнечный» все-таки принес Слава. И подобрал он ее на Тривиане, чтоб ей сойти с орбиты!.. Он заразил всех наших еще там, а меня позже, уже в корабле. И экранировать Канонова вам нужно где-то со второй недели пребывания. До отлета.
— Значит, девять дней под установкой?
— Да, девять.
— Четырнадцать дней — смертельно. Четырнадцать минус девять — пять в запасе, но он болен. Это невозможно.
— Стройный расчет, — буркнул Мианов. — Плюс еще то, что не знаю ни одной болезни с потерей памяти, которая была бы заразной.
— Ну, здесь вполне пойдет радиация, стирающая верхние слои памяти. Что-то типа лучевого передатчика. Поражает мгновенно. Скажите, вам не приходилось выходить в открытое пространство при возвращении?