— Я землянин.
— Физик?
— Нет, исследователь-психолог. Моя тема — изменение психики в условиях инканского биопланоциноза.
— Интересная тема, — рассудительно сказал киберон. — Однако вам не следует акцентировать на энергии Прея. Ведь на Инкане на людей действует много различных факторов: изменение привычного стереотипа, отдаленность от естественного светила со всем комплексом его излучения, спектр нового искусственного солнца, новые почвы и новые, непривычные для землян химические соединения. А энергия Прея? Вот увидите, интерес к ней скоро пропадет. Я бы не советовал вам уделять ей слишком много внимания. Напрасный труд. Эта тема скоро потеряет свою актуальность.
— Почему ты так считаешь?
— Потому, что это вообще не самостоятельный вид энергии. Это комплекс различных излучений — корпускулярных и эманационных непостоянного спектра, — освобождающийся при аннигиляции.
И вдруг словно кто-то застонал. Потом крик:
— О, как интересно! Я сейчас отрежу себе руку! — Это очень интересно!
Значит, снова галлюцинации. На этот раз слуховые. Лакричник зашагал по комнате, нервно кусая губы, глубоко дыша.
Посмотрел на экраны окон и грустно улыбнулся морю, горам и солнцу на закате. Он пожалел, что это были ненастоящие окна. Даже если бы через них и были видны только окна соседнего дома, или трубы неокомпенсаторов, или магистрали с однообразным мельканием геликотремов? Все равно было бы лучше, чем придуманное море и небо безоблачное, лучше, чем галлюцинации на экране. В тех трубах и быстрых машинах есть своя красота, красота человеческой силы. Но за окнами одна за другой белопенно накатывались на берег морские волны.
— Лучше бы поговорил со мной, — настырно продолжал киберон.
— Не люблю говорить, не видя собеседника.
— Вам трудно угодить, — рассмеялся киберон. — Одним не нравится, если мы похожи на вас, людей, а другим нужно видеть собеседника. Мне, может быть, тоже было бы приятнее разговаривать с полидикроловым тригеном, но я же не намекаю вам лишний раз, что вы только человек и к тому же не: приспособленный к напряженному функционированию.
— Прекрати! — отчаянно закричал Лакричник, а стены отеля с жадностью поглотили его крик. — Ты ведешь себя дерзко! Я отключу тебя от энергосети!
— С разрешения центрального диспетчера, — молвил киберон уже почти ласковым тоном. — Ведь я здесь не только для того, чтобы развлекать вас, но и для контроля, чтобы вы не сделали никаких глупостей. Вы у нас человек новый, очутились в непривычной обстановке и к тому же, сами видите, вы очень чувствительны к энергии Прея… А если вам не нравится мой тон, то извините. Я просто хотел угодить вам, создавая разногласие. Люди преимущественно не любят, если киберы им во всем угождают. Но у вас, вижу, иные взгляды, и я вас понимаю. Достаточно в мире разногласий и без киберов… — киберон тихо засмеялся. — Так останемся друзьями. А если хотите видеть собеседника — пожалуйста.
На экране одного из окон Лакричник вдруг увидел фигуру человека, идущего от моря. Человек быстро приближался. Его белая рубашка ловила отблески заходящего солнца, волосы были мокрые, словно он только что купался в море. Но что это? Лакричник узнал в той фигуре самого себя.
— Привет! — весело сказал Лакричник с экрана, подходя так близко, что его лицо заняло почти весь прямоугольник окна. — Что это ты захандрил? Рассказывай!
Лакричник молчал, с отчаянием глядя на экран.
— Тебя беспокоит потеря ощущения границы между реальным и вымышленным? Ведь правда? — улыбался с экрана двойник. — Я знаю, меня это тоже беспокоило первые дни. Но сегодня все иначе. Сегодня я впервые пошел к морю. Вода теплая и такая прозрачная. Я бы советовал и тебе не мучиться попусту в номере, а поехать к морю, развеяться. Я даже мог обождать тебя здесь, на побережье. От «Дзябрана» это десять минут. Слышишь, старик?
— Кто ты? — хрипло спросил Лакричник.
— Ну вот тебе, и не стыдно такое спрашивать? — рассмеялся Лакричник, который на экране. — Да ты переутомился! Разве можно так много работать?! Или думаешь, если прилетел сюда для научных исследований, то нужно хвататься за все сразу? Никогда не нужно спешить. Слышишь? Послушайся доброго совета: не выискивай лишних проблем, но постоянно имитируй деятельность. Припоминаешь, как в нашей старой сказочке кто-то там связывал быков хвостами, чтобы понести всех вместе, потому что не мог понести даже одного? Понимаешь? Я вчера это понял…
— Оставь меня! — крикнул Лакричник. — Оставь меня в покое!
— Нет, я не смогу оставить тебя в покое.
— Почему?
— Покой очень трудно имитировать. — Двойник отошел чуть дальше, и на экране окна снова появилось море, на белой рубашке опять заиграли отблески заходящего солнца. — Очень трудно имитировать. Но не грусти. Лучше послушай, что со мной приключилось вчера.
— С тобой?
— Да, со мной. И с тобою. Это все равно.
— Я помню все, что было вчера.
— А хочешь, расскажу такое, чего ты не помнишь?
— Будешь выдумывать?
— Вспоминать или выдумывать. Разве не все равно. Ты очень странный, — улыбнулся с экрана. — Вчерашнее существует только придуманным. Потому что оно было и его уже нет. Понимаешь? Я тебе открою маленькую тайну. Как ты думаешь, почему люди умирают? Не знаешь?
— Знаю.
— Нет, не знаешь. Они уходят во вчера, чтобы ты мог придумать их такими, как тебе хочется.
Лакричник долго неподвижно сидел на топчане, потом резко поднялся.
— Достаточно! — сказал, решительно подошел и выключил все три окна.
— А говорили, что хотите видеть собеседника, — затаенная ирония слышалась в голосе киберона. — Как посмотрю, у вас с самим собой нет ничего общего.
Лакричник выключил свет и какое-то мгновение смотрел, как в сумерках комнаты желтовато светятся, словно два глаза, телекариусы киберона.
— Далеко собрались?
Не ответив, закрыл за собой дверь. Он спустился скоростным лифтом со 127-го этажа. Вышел из отеля. Нашел среди множества машин на стоянке свой оранжевый трансагуляр.
Совершенно бесцельно, но очень решительно он открыл люк и, словно спеша, сел в мягкое кресло кабины. Включил двигатель. Его движения были быстрыми и уверенными. От последовательной смены движений словно приходило ощущение собственной реальности. Взглянул на шкалу спектросублиматора, сверил показания прибора со стандартной шкалой. Потом проверил заполненность баков топливом Бакса, включил синхронизатор гелиогенератора и нажал на красную кнопку «пуск».
Машина завибрировала, ожидая следующей команды. Щелкнул тумблером «горизонталь», положил руки на руль, нажал ногой на акселератор.
Вот уже который день подряд он имитировал деятельность. Изображал озабоченность и от этой игры чувствовал себя действительно озабоченным.
Какое-то время медленно объезжал отель «Дзябран». Смотрел на прохожих — озабоченных или театрально спокойных.
Неожиданно для самого себя нажал на кнопку «вертикаль», и машина начала послушно подниматься, слегка завалившись на правый бок, продолжая описывать круг. Потом с максимальной скоростью он набрал высоту, вышел в открытый космос.
Долгое время даже не оглядывался на Инкану. Смотрел на звездные узоры и думал о черной бесконечности, словно о живом существе, словно о громадном городе. Но ни разу не спросил себя, куда он летит, зачем напряженно сжимает руль своего трансагуляра.
Потом, тоже неосознанно, внезапно завалил машину на левый бок и сделал крутой разворот. Услышал — стучит по обшивке коннектор гелиогенератора.
Его давно нужно было приварить или заменить новым. Прошлый раз, когда коннектор повредило метеоритом, Лакричник просто зафиксировал его монодиртом. И вот опять он стучал по обшивке. Пришлось надеть защитный комбинезон, который всегда лежал у Лакричника на заднем сиденье, и выйти из кабины.
Автопилот держал обратный курс на Инкану.
Пытался делать все очень быстро, ибо понимал, что автопилот скоро переведет машину на режим торможения. Кое-как прикрепил коннектор и уже собрался возвращаться в кабину, как вдруг сперва спиной, которая даже через защитный костюм ощутила огненное дыхание, а потом и разумом понял, что случилось.