– Значит, вы полагаете, что греческие титаны и боги первоначально жили в Средней Азии? - прошептал я как громом пораженный.
– Они жили повсюду, - спокойно продолжал Керн, - в том числе и в Азии. Вспомните, что матерью Прометея и его брата Атланта была титанида Азия. А впоследствии, мстя непокорному титану, Зевс приковал Прометея там, где тот родился и провел детство.
– То есть на Кавказе, - машинально констатировал я.
– Во-первых, Кавказ - преддверие Азии, а во-вторых, Кавказом древние греки вплоть до походов Александра Македонского называли все горы Азии между Арменией и Индией. Только позднее, когда полчища Александра прошли по миру, обширная горная цепь, протянувшаяся от Каспия до Китая, получила название Тавра, а неприступную твердь Гиндукуша стали именовать Паропамисом (так окрестили его коренные жители - паропамисады). К Паропамису относили в те времена и Памир. Памир и Паропамис - не правда ли, поразительно созвучные названия? Но вот что зафиксировано в анналах истории. Однажды, когда войска Александра застряли при переходе через Гиндукуш, в греческий лагерь явились несколько местных жителей, одетых в звериные шкуры. Они настойчиво требовали провести их к царю. Когда странных гостей впустили, они поведали великому полководцу удивительную историю. Далеко на севере, рассказали они, среди снежных гор, в ущелье, доступном лишь немногим смельчакам, находится священная пещера паропамисадов. В пещере этой жил когда-то титан Прометей, где он был прикован к скале по велению мстительных богов, и драконоподобный коршун ежедневно прилетал, чтобы терзать его печень. Паропамис, сказали гости Александра Македонского, и есть тот Кавказ, который греки считают темницей Прометея. Именно сюда приходил Геракл, чтобы освободить великого титана. Об этом сообщает Страбон в пятнадцатой книге “Географии”.
– И вы серьезно думаете, что все это действительно происходило на Памире? - хрипло спросил я.
– А вот мы и проверим, - весело отозвался Керн и неожиданно заключил: - Так что, выходит, без еще одной встречи с вашим таинственным ущельем никак не обойтись.
– Долго же придется ждать, - вздохнул я.
– А зачем ждать? Поедем вдвоем. Каких-нибудь шесть-восемь часов самолетом - долго ли?
– Вы что, серьезно? - вытаращил я глаза.
– Вполне, - невозмутимо отреагировал Керн. - Вы-то ведь были у водопада.
– Но я ездил с экспедицией - с помощниками, запасами, лошадьми! Продукты, впрочем, все остались на месте. Но это ведь Памир! Вы знаете, что такое Памир? А черная стена? Да вы представляете, что это такое?! Каким, позвольте узнать, способом вы намереваетесь подняться наверх? Штурмовать в лоб? Но в таком случае придется тащить к водопаду трехпудовые рюкзаки со стальными клиньями. А где взять лошадей? И сколько, прикиньте, займет времени вбивать стальные гвозди в гранитный монолит. Или вы решили отыскать обходной путь к пещере? Но это значит до конца лета вслепую рыскать по ледникам и перевалам на такой высоте, где человек долго не выдержит. Так что же вы предлагаете? Дрессированного орла и обезьяны, насколько можно судить, у вас нет?
Спокойно выслушав сумбурный монолог, Керн взял меня за рукав и молча повел в подземный бункер. Миновав подсобное помещение, мы оказались в просторном зале. Свет от фояаря скользнул по нагромождению сундуков, ящиков, мешков, жестяных и деревянных бочек, баков и стеклянных бутылей.
В тусклом свете не было видно конца хаотическому складу вещей. Он начинался прямо от двери и терялся далеко в глубине.
Под ногами хрустел сухой песок, битое стекло и рассыпанная крупа. Кое-где виднелись раскрытые коробки. Отчетливо различались наклейки и немецкие надписи на фанере и картоне.
У ближней стены лежали аккуратно уложенные тюки, похожие на свернутые парашюты, стояли в козлах густо смазанные автоматы, винтовки, карабины, а из-за высокого, обитого железными полосами сундука одноглазо уставился ствол крупнокалиберного пулемета.
Керн достал из настенного шкафа свечи, зажег с десяток, расставляя их вокруг на разной высоте, затем принялся вскрывать какие-то ящики, не роясь в них и быстро переходя от одного к другому. Что-то упало, что-то посыпалось, что-то зазвенело. Наконец Керн вынырнул из полутьмы со свертком в брезентовом чехле и тяжелым деревянным чемоданом, который поставил на стол и, щелкнув, открыл замки. Я ожидал увидеть что-нибудь необычное, но в дощатом чемодане оказался небольшой металлический баллон, окрашенный голубой краской, с винтом и шлангом, похожий на те, какими пользуются аквалангисты.
Мой спутник соединил наконечник шланга с невидимым пазом в брезентовом мешке, ловко скинул чехол и отвернул винт на баллоне. Раздалось шипение, и прямо над столом начал быстро раздуваться воздушный шар в легкой мелкоячеистой сетке.
Через минуту шар заполнял почти все пространство между столом и потолком. Керн ухватился за лямки, свисавшие сбоку, подтянул шар к себе и вдруг проворно, с акробатической ловкостью продел ноги в одну из лямок и, крепко зажав руками другую, повис, вытянувшись в струнку над самым полом. Повисев с минуту, раскачиваясь, точно в гамаке, Керн вылез из лямок и отпихнул шар: тот, как калоша, шаркнул по потолку и отлетел в сторону.
– Во время войны, - сказал Керн, отряхивая руки, - по ночам, когда позволял ветер, на таких штучках через линию фронта перелетали диверсанты. Думаю, что с помощью такого шарика можно взлететь хоть на Джомолунгму. Или нам еще что-нибудь нужно?
– Разве два дня, чтобы оформить отпуск, - растерянно промямлил я,
Никогда не забыть мне подъема на черную стену. Еще издали водопад приветствовал нас ворчливым рокотанием. Площадка со спиралькой надписью, с которой чуть больше месяца назад начались все приключения, искрилась на солнце причудливыми треугольниками. Керн сбросил теплую десантную куртку и, оставшись в одном шерстяном свитере, принялся надувать воздушный шар, зачалив его с помощью веревки за большой камень, а я занялся мотком шелкового троса, предназначенного для страховки. Уже готовый к взлету, Керн обнял меня за нлечи и показал глазами на вершину гребня:
– Телеграмму домой оттуда уже не дашь. - И, оттолкнувшись, легко, как птица, устремился ввысь. Шар дернуло, рвануло к реке, и я еле устоял на ногах, из последних сил удерживая веревку, захлестнутую вокруг камня, затем, чуть передохнув, стал осторожно отпускать трос быстрыми перехватами.
С опасным приземлением горный воздухоплаватель справился мастерски. Поднявшись чуть выше края пропасти, Керн выждал, когда его занесет над гребнем, выдернул шланг из баллона и, понемногу выпуская газ, плавно полетел вниз, исчезая из виду. Для повторного подъема водорода не оставалось. Было условлено, что я поднимусь по лестнице. Спустя минуту над ущельем грациозно всплыл воздушный шар и, быстро набирая высоту, полетел наискось вверх к насупленным ледникам.
Не успел я подготовить к подъему рюкзаки, как ползущие тени от набегавших облаков уже полностью зализали светлое расплывчатое пятнышко.
А когда на дно пропасти опустилась капроновая лестница с привязанным на конце камнем и вслед за ней веревка для страховки, наступил мой черед. Я решительно подступил к лестнице, сплетенной из волосяных полупрозрачных лесок. Не верилось, что тонкие, почти невидимые нити способны выдержать тяжесть человека. Стоило сделать первый шаг и повиснуть над землей, как ажурная сетка вытянулась, ступеньки-нити слиплись, перекрутились и затопорщились над головой, как голые черенки на безлистом стебле.