При воспоминании о тоннеле пришла на память неудача в утреннем опыте. Вместе с досадой мелькнула какая-то мысль, но тут же ушла, Костя не уловил ее.
Варя тянула влево, куда уходил Байкал, — на юг, на юг.
Плоский заснеженный берег и ледяное зеркало уходили тоже на юг, терялись в пространстве и в сиянии дня. Варя смотрела туда, и Константин отметил в ее глазах рассеянное, смутное выражение.
— Слушаешь? — спросил он.
— Да.
— Что слышишь?
— «Нордическую сюиту» Грига…
А потом солнце пошло на склон. Стали меняться цвета Байкала. Синева зеркала потемнела, снежные наносы приобрели оранжевый цвет, стали похожи на лисьи хвосты. А вода подо льдом почернела, как вороненая сталь.
И опять Константину что-то почудилось из прошедшего опыта. Он взглянул на Варю. Рассеянность исчезла с ее лица, над переносицей появилась морщинка. Варя о чем-то думала.
— О чем ты? — наклонился к ней Костя.
— Мы, — заговорила она, — когда шли сюда, перечислили все, что видели сегодня в опыте: небо, тополя, стену. Буквы.
У Кости снова шевельнулось в душе что-то недосказанное, подспудно тревожащее.
— Но мы, — продолжала Варя, — не сказали о том, что мы почувствовали.
— Да, да… — Костя мучительно вспоминал.
— А может, мы боялись признаться?
— Варя…
— Тогда я скажу, Костя, чтобы все это не мучило тебя и меня: нам в лицо оттуда, от тополей, пахнуло зноем летнего полдня!
Они вернулись в поселок так же, как и вышли, — пешком.
На крыльце общежития их встретили девушки — Варя с некоторыми познакомилась вчера, разговаривала.
— Новые постояльцы? — обратились девчата к Варе и Константину. — Где вы ходите целый день? Вы, наверно, и новость не знаете?
— Какую новость?
— Наши ребята побывали в двадцать первом веке!
— Что? — спросил Костя.
— Прямо из тоннеля врезались в будущее.
— Сейчас в клубе рассказывают. Пойдемте.
Варя и Константин оторопело глядели на девчат.
— Газету привезли, — девчонки сбежали с крыльца. — За седьмое июля!..
Стайкой перебежали дорогу.
Варя и Константин, не заходя в общежитие, пошли вслед за ними.
Клуб помещался в конторе, в большем ее крыле. Это было совсем недалеко, но Варе и Косте показалось, что до ступенек клуба они шли вечность. И по ступенькам поднимались вторую вечность.
В небольшом зале было битком. Полушубки, куртки, платки. В спешке раздеваться никому не пришло в голову — кто как был.
Варя и Константин кое-как примостились в уголке на скамье. Они не понимали, что происходит.
На сцене, бросавшей в зал сияние ламп, за столом, покрытым красной скатертью, как в торжественную революционную годовщину, сидели три человека: совсем молодой парнишка, как вскоре выяснится — водитель автомашины, второй молодой парень — комсорг и товарищ постарше — прораб. Они о чем-то переговаривались вполголоса, перед прорабом лежал газетный лист.
— Давай начинай! — слышалось там и тут из зала.
— Чего тянуть?…
Раздались два-три хлопка в ладоши, но тут же смолкли.
Встал комсорг:
— Товарищи, произошло событие.
Варя и Константин вздрогнули. Они слышали этот голос!
— Необычайное событие, — продолжал комсорг.
В зале стояла полная тишина. Варе казалось, что она слышит, как у нее в груди бьется сердце.
— На сегодня, — продолжал комсорг, — было намечено осмотреть тоннель перед сдачей, завтра комиссия. Мы и поехали вот втроем, — комсорг показал на товарищей. — Машину взяли открытую: смотреть по сторонам.
— Ближе к делу, — тихо, но явственно сказал кто-то в зале.
— А дело началось сразу, — перестроил рассказ комсорг. — Не проехали километра — нырнули в черный туман.
— Черный туман… — Опять из зала.
— Не перебивайте, — сказал прораб.
Комсорг продолжал: — Дорога едва виднелась, а потом и вовсе исчезла — как в пропасть.
— Я попытался нажать на тормоз, — вставил водитель, — но ничего не ощутил под ногой, точно оказался в воздухе.
— Все мы оказались в воздухе, — подтвердил комсорг, — будто все пропало вокруг. Ощущение такое.
— Неприятное ощущение, — поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.
— Но тут разом наступил день, — продолжал комсорг, — и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого — показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.