— Сказали мне что?
Джо Кларенс, вернувшийся, стоял в дверях, и щеки его попрежнему пылали.
— Да то, что он только что сказал мне, — спокойно повернулся к нему мистер Гласе. — Очень трогательная история.
— Я слушаю!
— Мистер Кларенс. — Старый юрист тщательно взвешивал каждое свое слово. — Фильмом, который вы только что видели, мистер Тервиллиджер выразил уважение и восхищение, которые вы в нем вызываете.
— Выразил что?! — крикнул Кларенс.
У обоих, и у Кларенса и у Тервиллиджера, отвисла челюсть.
Устремив взгляд в стену и, если судить по голосу, робея, старый юрист спросил: — Я… могу продолжать?
Рот Тервиллиджера закрылся.
— Как хотите.
— Этот фильм, — юрист встал и взмахом руки показал в сторону просмотрового зала, — родился из чувства глубокого уважения и дружбы к вам, Джо Кларенс. За своим письменным столом, невоспетый герой кинопромышленности, невидимый, никому не известный, вы влачите свою незаметную одинокую жизнь, а кому достается слава? Звездам. Часто ли бывает, что где-нибудь в Атаванда Спрингс, штат Айдахо, человек говорит жене: «Знаешь, вчера вечером я думал о Джо Кларенсе — замечательный все-таки он продюсер?» Скажите, часто? Хотите, чтобы я сам сказал? Да никогда вообще! И Тервиллиджер стал думать: как представить миру настоящего Кларенса? Он посмотрел на динозавра, и — бах! — Тервиллиджера озарило! Да вот же оно, то, что надо, подумал он, у мира поджилки затрясутся от ужаса; вот одинокий, гордый, удивительный, страшный символ независимости, могущества, силы, животной хватки, истинный демократ, индивидуальность на вершине своего развития — сверкает молния, гремит гром. Динозавр: Джо Кларенс. Джо Кларенс: динозавр. Человек, воплотившийся в Ящера-Тирана!
Дыша тихо и прерывисто, мистер Гласе сел.
Тервиллиджер хранил молчание.
Наконец Кларенс двинулся с места, пересек мастерскую, медленно обошел вокруг Гласса, потом, бледный, остановился перед Тервиллиджером. По высокой, худой как скелет фигуре взгляд его прополз вверх, и глаза говорили о неловкости, которую он испытывает.
— Ты так сказал? — спросил он чуть слышно.
Казалось, что Тервиллиджер пытается что-то проглотить.
— Сказал мне. Он страшно застенчивый, — бойко заговорил мистер Гласе. — Слышали вы когда-нибудь, чтобы он много разговаривал, огрызался, ругался? Или что-нибудь подобное? Он не утверждает, что очень любит людей. Но увековечить? Это пожалуйста!
— Увековечить? — переспросил Кларенс.
— А что же еще? — сказал старик. — Воздвигнуть памятник, только движущийся. Пройдет много лет, а люди будут говорить: «Помните тот фильм, «Чудовище из плейстоцена»?» И другие ответят: «Ну конечно! А что?» — «А то, — скажут первые, — что только это чудовище, только этот зверь, один за всю историю Голливуда, был по-настоящему крепок духом, по-настоящему мужествен». Почему? Да потому, что у одного гения хватило гениальности взять прообразом этой твари подлинного, хваткого, умного бизнесмена самого крупного калибра. Вы войдете в историю, мистер Кларенс. Будете широко представлены во всех фильмотеках. Киноклубы будут заказывать вас без Конца. Чей успех мог бы сравниться с вашим? Иммануэлю Глассу, юристу, такого не дождаться. Каждый день в ближайшие двести, пятьсот лет где-то на земле будет идти фильм, в котором главная роль — ваша!
— Каждый день? — переспросил Кларенс. — В ближайшие…
— Может, даже восемьсот, почему бы и нет?
— Я никогда об этом не думал.
— Так подумайте!
Кларенс подошел к окну и устремил взгляд на холмы Голливуда; наконец он кивнул.
— Боже, Тервиллиджер, — сказал он. — Я и в самом деле так вам нравлюсь?
— Трудно выразить словами, — ответил, запинаясь, Тервиллиджер.
— Ну, так создадим мы или нет это потрясающее зрелище? — спросил Гласе. — Зрелище, где в главной роли, шагай по земле и повергая всех в дрожь, выступает Его Величество Ужас — сам мистер Джозеф Дж. Кларенс!
— Да. Конечно. — Кларенс побрел к двери, около нее заговорил снова: — Знаете что? Я всегда хотел быть актером!
Он вышел в коридор и неслышно закрыл за собой дверь.
Тервиллиджер и Гласе стукнулись друг о друга, когда, кинувшись к письменному столу, вцепились жадными пальцами в один и тот же ящик.
— Уступи дорогу старшему, — оказал юрист и сам извлек из стола бутылку виски.
В полночь, после того, как кончился закрытый просмотр «Чудовища из плейстоцена», мистер Гласе вернулся в студию, где все должны были собраться, чтобы отпраздновать выпуск фильма, и обнаружил Тервиллиджера в его мастерской — он сидел один, и динозавр лежал у него на коленях.
— Вас там не было? — изумился мистер Гласе.
— Я не решился. Скандал был грандиозный?
— Скандал?! В восторге, все до единого! Чудовища прелестней не видел никто и никогда! Уже говорилось о новых сериях. Джо Кларенс — Ящер-Тиран в «Возвращении чудовища каменного века», Джо Кларенс — тираннозавр в… ну, скажем, «Звере давно минувших веков», и…
Зазвонил телефон. Тервиллиджер взял трубку.
— Тервиллиджер, это Кларенс! Буду через пять минут! Замечательно! Твой зверюга великолепен! Потрясающий! Теперь он мой? То есть к черту контракты, просто как любезность с твоей стороны, могу я получить его и поставить к себе на камин?
— Мистер Кларенс, чудовище ваше.
— Награда лучше «Оскара»! Пока!
Тервиллиджер смотрел на умерший телефон.
— «Благослови нас всех господь, — сказал малютка Тим».
Он смеется, он в истерике от радости.
— Возможно, я знаю почему, — сказал мистер Гласе. — После просмотра девочка попросила у него автограф.
— Автограф?
— Сразу как он вышел, прямо на улице. Заставила его подписать свое имя. Первый автограф в его жизни. Он смеялся, когда писал. Его узнали! Вот он, перед кинотеатром, Rex собственной персоной, в натуральную величину, так пусть подписывается! Он и подписался.
— Подождите, — медленно проговорил Тервиллиджер, наливая виски себе и Глассу. — Эта девочка…
— …Моя младшая дочь, — сказал Гласе. — Так что… кто узнает? И кто расскажет?
Они выпили.
— Только не я, — сказал Тервиллиджер.
Потом они вышли к воротам студии ждать, когда появятся лимузины — в фейерверке огней, гудков и радостных вестей.
Перевел с английского Ростислав Рыбкин