– А вон еще одна, - сказал сержант, указывая вниз по спуску. - Вон, у пенька. И слева еще две, - деликатно добавил. - Конечно, сыроега не то что настоящий гриб, но на закуску набрать можно.
– Зачем мы, собственно, сюда приехали? - сердито сказал Геннадий. - Грибы собирать?
Калмыкову стало неудобно за его тон, он резко ответил:
– Мы приехали сюда, чтобы проверить гипотезу товарища… Каныша. А вот ты, в частности, приехал, чтобы взять пробы почвы, воздуха и органики. Так что не болтай, а занимайся делом.
Геннадий открыл было рот, чтобы возразить, но Калмыков попросил:
– Давай, давай, Гена, не выламывайся. Времени у нас немного.
Геннадий блеснул глазами, но открыл чемоданчик и натянул прозрачные резиновые перчатки.
– Пожалуй, стоит немного пройтись, - предложил майор.
Они двинулись вниз, к озеру. На траве за ними, там, где сбивали росу, оставались темные следы. Ниже по спуску лес менялся, черничник становился гуще, между кустиками проглядывала черная, сырая земля, местами валялись битые бутылки и консервные банки.
К самому озеру подoйти не удалось. Берега были заболочены, ярко-зеленый мох пружинил под ногами, из-под подошв выступала коричневая вода. Озеро лежало метрах в пятидесяти, заросшее осокой, на горизонте сливалось с небом.
Выглядело оно совершенно обычно. Вот срубленное дерево, слева кострище, обгорелые поленья, ветки.
–Н-да, - смущенно сказал майор. - Действительно, ничего. Но большинство отравлений произошло именно здесь.
– Ух ты, мать честная! - изумленно сказал сержант. Кусты у самого болота были совершенно затоплены фиолетовыми ягодами. - Варенья из нее наварить или протереть с сахаром - ядреная штука!
– Рощу все равно придется тщательно осмотреть, - недовольно сказал майор. - Мы не можем отмахнуться от этих фактов.
Калмыков сорвал две ягоды и положил на язык. Они были свежие, водянистые.
– Судя по карте, здесь два-три квадратных километра, - продолжил майор. - Чтобы прочесать качественно, необходимо человек сто пятьдесят - двести. Это, Юрий Алексеевич, уже вне нашей компетенции. Придется запросить область.
– Что? - не понял Калмыков. От сладкого лесного запаха, от яркого солнца у него слегка кружилась голова. Он пнул подвернувшийся под ногу гриб.
– Я говорю: связаться с областью и получить разрешение на прочесывание леса. Запросим военный городок. Думаю, одной роты хватит.
Голос майора звучал как-то глухо, издалека. Он стоял так, что солнце приходилось над его головой, от этого все окружающее подергивалось серой дымкой. Вдруг солнце качнулось куда-то вбок. Калмыков переступил, чтобы сохранить равновесие, мимоходом сломил веточку березы.
– Посоветуемся в горкоме и решим, - очень тонким, комариным писком сказал майор.
Фигура его была черной. И лес тоже почернел. Калмыков потер виски, сладкий запах пропитывал ноздри, гортань, легкие. Хватаясь руками за ветви, он обрывал листья, мял их в ладонях.
Черный майор беззвучно указал рукой куда-то назад. Калмыков оглянулся. Лес неожиданно закружился вокруг него - быстрее, быстрее. Огненный диск бешено заплясал в небе и разорвался белым пламенем.
– Как ты себя чувствуешь? - спросил Геннадий, придвигая белый больничный стул.
– Вроде ничего. - Калмыков сел на кровати, нащупал шлепанцы.
– Повезло тебе, в самом начале захватили. Не окажись у меня рвотного…
– Да, легко отделались, - сказал майор. Помахал завязанной кистью. -. Мне только пальцы и обожгло. Это когда гриб - помните сыроежку? - взял. Если бы не взял… Вон Геннадий Михайлович вообще без ущерба. Так чтр бoльшe всех досталось вам. Ну и сержант, поскольку срывал, обе руки до локтей прихватило.
– Не томите меня, - попросил Калмыков. - Вижу, есть новости. Мне уже можно говорить, ходить, плясать. Рассказывайте!
Они переглянулись, и майор сказал:
– Начну, пожалуй, я. Значит, рощу мы оцепили. В тот.же день. Как только поняли, в чем там дело. Оцепили рощу и часть леса через дорогу. Город частично открыли…
– Проверили еще раз, - вставил Геннадий. - Поражение не инфекционное.
– Да. Поэтому город открыли. По радио передали распоряжение - ни в коем случае не входить в лес и не употреблять принесенных оттуда грибов и ягод. Зона заповедная.
– Не тяните, не тяните, - сказал Калмыков. - Я же вижу: что-то есть, что-то неприятное.
Они опять переглянулись, и майор вздохнул.
– Ладно. Теперь вы, Геннадий Михайлович.
Геннадий без надобности переставил на тумбочке стакан, часы, мензурку.
– Из Ленинграда приехали два биохимика и потом еще генетик…
– Я знаю, - нетерпеливо сказал Калмыков.
– Они установили, что токсична вся роща. Но не для всякого человека, а только для тех, кто разжигает костры, ломает ветки деревьев… Это странно. Для этих людей сильно ядовит сок березы, листья, все грибы, даже трава… При контакте с кожей появляются ожоговые явления. Растения выделяют особые фитонциды. Отсюда - предупреждающий сладкий запах. В общем выяснили: вся флора на этом участке очень чутко реагирует на поведение каждого человека, как бы наблюдает за его поведением и, выявив опасного для себя индивида, вырабатывает против него вместе с обычными белками какие-то дополнительные, чрезвычайно опасные.
– Одного грамма хватит, чтобы отравить сто человек, - добавил майор.
Геннадий кивнул.
– Полусмертельная доза - меньше миллиграмма на килограмм. Точно пока неизвестно. Причем странно, белки нарабатываются на том же самом геноме. Биохимики провели хромосомный анализ - никаких изменений. Вероятно, точечные мутации.
Калмыков глянул на майора. Тот махнул рукой.
– Ничего, ничего, Юрий Алексеевич. Я за это время начал разбираться: хромосомы, транскрипция, информационная РНК. Геннадий Михайлович мне целый курс прочел.
– Твердо установлено, что эти изменения наследственные. Мы высаживали культуры микробов, проращивали споры - сомнений нет.
– Целый лес ядовитый? - спросил Калмыков.
Геннадий покашлял.
– Мы пока объяснить ничего не можем, но вот тут у товарища майора… своя теория…
– Поймите меня правильно, Юрий Алексеевич, - сказал майор. - У меня образование и близко не стоит. Насчет мутаций - я смутно. Поэтому рассуждаю чисто логически. Все живое, чтобы существовать, должно как-то защищаться. Верно? Некоторые животные роют норы или маскируются…
– Мимикрия, - сказал Геннадий.
– Да. Цветы выбрасывают громадное количество пыльцы, прорастают из оторванных листьев…
– Какое это имеет отношение? - нервничая, сказал Калмыков.
– Хорошо. А теперь представьте, что таким образом защищается не один какой-то организм, а вся природа. Вся целиком. Ведь у живой природы Земли есть только один враг - человек. Последние двести лет он теснит ее все больше и больше. Строятся новые города, заводы, сбрасываются стоки в озера, идут кислые, серные дожди, водохранилища заливают пойменные луга… Вы слышали, что некоторые птицы перестали возвращаться в места обитания? И некша уже не заходит в реки дли нереста. Мы сами, беспощадно и быстро наступая на природу, вынудили ее к ответным мерам. Жестоким, но необходимым, чтобы выжить. А как это произошло, виноваты хромосомные изменения или что другое - вопрос второстепенный.
Майор кончил и глубоко вздохнул. Чувствовалось, что он не привык говорить длинно.
Калмыков повернулся.
– И ты так думаешь?
– Вероятно, какое-то зерно здесь есть, - промямлил Геннадий. - Конечно, товарищ майор упрощает…
– Это невозможно, - сказал Калмыков. - Невозможно, чтобы проявилось такое количество однонаправленных мутаций.
– Понимаешь, Юра, мы отловили насекомых, дрозда, удалось поймать даже белку. Для них лес безвреден. Яд действует строго избирательно - только на человека.
Калмыков дернул головой.
– Но в таком случае… Рощу нужно полностью уничтожить! Немедленно! Пыльца разносится ветром, насекомые перелетают, белки перетаскивают грибы. - Он замолчал. - Ну что вы на меня так смотрите?
– Видите ли,- Юрий Алексеевич, - мягко сказал майор. - Наш очаг мы в определенной мере локализовали. Сейчас отравлений нет…