— Рената! Рената Михайловна, — позвал Владимирцев, поднимаясь с корточек у плиты. Рената не откликалась. Он обошел квартиру. Ренаты нигде не было. Он прислонился к косяку. «Представляю, иду по коридору с цветами, все спрашивают, в честь чего цветы, а я говорю: «Иду жениться!» Ничего себе, подходящее место и время… Значит, ты все-таки что-то решил?.. Нет-нет-нет». Владимирцев со злостью стукнулся лбом о косяк двери.
Он так и не решился прийти с цветами. Вернувшись в инфизтех, избегал встречи с Ренатой Михайловной, засел в своей загородке за работу. Потом пришла лаборантка от Алисова и позвала посмотреть очередной опыт. Возле установки стояли Алисов и Георгиевская. Владимирцев не заметил никаких перемен в ее поведении, словно и ничего не было, никуда они вместе не ходили…
X
Именно в области научной мысли мы не должны бояться дерзать; мы только должны всегда помнить, что это дерзание, и не принимать его за реальность и за факт.
Неприятной неожиданностью для Владимирцева явилось письмо истинного «бога погоды» Дьяконова, который просил о возможности подробнее ознакомиться «с невероятными результатами вашего сражения с погодой». Тон письма, хотя и любезный, подвергал сомнению саму возможность решающего влияния на погоду «в нужных для деятельности людей масштабах. Вряд ли реально достичь положения, когда с помощью ваших механизмов осадки серьезно окропят землю, хотя бы район, там, где в этом есть нужда, и еще более невероятно, чтобы механизмы могли отвернуть беду непогоды, затяжные дожди в каком-то регионе»… Тот, кто все эти годы был для Владимирцева вдохновляющим примером жизни в науке, подвергал сомнению возможность воздействия ВАГов на облака да и всю работу ваговцев. Это обескуражило Алексея Александровича, но спорить с человеком которого он так высоко почитал, было как-то неловко…
Теперь Владимирцев, один из создателей ВАГов, замахнувшийся на управление погодой, вспомнив давнее объяснение Дьяконова, вдруг и сам усомнился: можно ли на Земле, вернее, в ее атмосфере перебороть то, что делает порой аномальная гигантская сила Солнца? Достанет ли силы ВАГов?.. Не произойдет ли каких-либо непредвиденных процессов в атмосфере во время направленного борения ВАГов с могущественными силами Солнца? Кого об этом спросить, с кем посоветоваться? И мелькали успокоительные мысли: «Но не атомную же бомбу мы создаем!.. Мы ищем, как управлять стихией! И уже были результаты, были! И ничего не произошло, когда дождевые полчища облаков не пустили на поля, и облака опорожнили свои губительные дожди на тайгу. Почему же Андрей Васильевич в таком гневе? Ведь он не может быть не прав, он прежде не ошибался».
Владимирцев злился на себя, почему он в суете раньше не обратился к Дьяконову и не посоветовался с ним, ведь собирался даже пригласить его работать на кафедре? Хотел, но потом увяз в проекте. Это самонадеянность!
И Владимирцев решил побывать у Андрея Васильевича с материалами разработок ВАГов и отчетами об их испытаниях с участием метеорологов. Еще более постаревший Дьяконов встретил Владимирцева сдержанно. Беседа превратилась в экзамен.
— Как вы учитываете влияние солнечных возмущений? — спрашивал Андрей Васильевич. — Но самый трудный вопрос: куда будет деваться энергия, образуемая в результате ваших экспериментов, энергия, посылаемая на Землю солнечными возмущениями, энергия, обычно сближающая холодные и теплые течения воздуха, и, наконец, энергия зародившихся вихрей, бурь, тайфунов?.. Ведь их не упрячешь ни в какую кладовку. Их адскую силу, фантастическую, разрушить невозможно… У вас получится тришкин кафтан.
Андрей Васильевич, выговорившись, успокоился и, гладя на приунывшего визитера, напомнил:
— Этот незадачливый Тришка для починки продранных локтей кафтана обрезал рукава, а для того, чтобы надставить рукава, обрезал полы. Вы понимаете, даже если удастся прогнать плохую погоду, простите за ненаучность термина, — прогнать в одном месте, то она переместится в другое!
Владимирцев, удрученный столь бурной атакой Дьяконова, вдруг оживился, ухватившись за последние слова незлобивого оппонента:
— А мы пошлем дожди туда, где в них есть нужда, или туда, где они не причинят вреда… Прольем их в пустыне или в океан!