— Я в курсе, — ответил я посетителю. — Тем не менее относительно вашей головы пока ничего не могу сказать… Впрочем, я поговорю сейчас с шефом…
— Благодарю вас.
Мой шеф, невысокий крепыш, с длинными не по росту руками, вышел к клиенту.
— Добрый день, господин Винкли. Вы, безусловно, правы. Теперь в прейскурант придется внести и мыслительный аппарат.
— Благодарю, сэр.
— Его стоимость будет зависеть от оценки ваших умственных способностей в Центре биоперемещений. При определенных условиях мы можем заплатить за вашу голову до трехсот пятидесяти тысяч дин.
— Значит, полная консолидация может дать миллион. Ну что же… Эта сумма требует серьезных размышлений.
С этими словами он удалился.
В Делинджер меня привело страстное желание приобщиться к современной цивилизации с ее сказочными благами, с великими возможностями для приложения своих сил. Прибыв из далекой окраины, где мои родители трудились на аграрной ниве, я почти три года с жадностью первооткрывателя штудировал юриспруденцию в местном университете, но отсутствие средств вынудило прервать занятия.
Служба консолидации привлекла меня тем, что была связана, как мне казалось, с необычайно романтической и крайне важной деятельностью хирургов. К тому же эта работа требовала определенной правовой подготовки.
К моему приходу это был для всех привычный и хорошо отлаженный механизм, который функционировал уже двенадцать лет. Однако вступление его в жизнь было непростым…
С внедрением операций по пересадке в клиническую практику в газетах все чаще начали появляться объявления о покупке и продаже отдельных органов и тканей. И тогда мой шеф решил централизовать происходящие стихийно торговые операции и организовал свое бюро.
Как только на дверях бюро появилась вывеска и разноцветными неоновыми огнями замелькала первая реклама, газеты набросились на новое учреждение, как свора голодных собак. Писали, что группа депрессивных личностей, лишенных совести и гражданских позиций, развернула деятельность, несовместимую с современными юридическими нормами. И явно в насмешку над гуманными, религиозными и нравственными чувствами сограждан, назвала ее консолидацией… Торговля жизнью и органами человека не должна иметь места в цивилизованном обществе, где и без того немало отверженных ежедневно уходит из жизни по своей воле.
Однако здравый смысл оказался сильнее. В редакции начали поступать десятки писем, отстаивающих в деятельности нового бюро высокий моральный и общественный смысл. И знаете, от кого? Большей частью — от людей, решившихся на самоубийство.
«Вы не можете лишить меня права покончить счеты с ненужной обществу и опостылевшей мне самому жизнью (что делают сейчас сотни отчаявшихся!), — писал один из них. — Так не прикрывайтесь нравственными и религиозными одеждами и не отнимайте у меня возможности сделать этот последний акт с пользой для близких, которым я оставлю приличную сумму, а главное, на радость обреченным, которым я дам жизнь, желанную им самим и нужную обществу».
Потом авторы этих писем действительно заканчивали свои дни в наших стенах. И их мнение оказалось самым веским аргументом в защиту конторы.
Однако дебаты продолжались долго. Кое-кто пытался доказать, что консолидация подталкивает к уходу из жизни людей, потерявших в ней опору. Поэтому она будет значительно ускорять принятие рокового решения и, несомненно, увеличит количество добровольцев на преждевременное переселение в иной мир.
Здравые голоса, наоборот, доказывали благотворное воздействие консолидации на мирские дела: банальное самоубийство она наполняет положительным содержанием, из бессмысленного шага отчаяния превращает в осмысленный поступок, в некотором отношении — даже в подвиг.
Более того, консолидация придает смысл всей предыдущей никчемной и жалкой жизни неудачников. Их годы оказываются прожитыми не зря. И, главное, они уходят из мира не бесследно!
Потому, что консолидация — это не только смерть отживающего в известном смысле это продолжение своей жизни в других.