Поразительное хладнокровие Боба Винкли во время первого визита заинтриговало меня. Его могло привести к нам трагическое стечение обстоятельств, взрыв отчаяния, которые потом рассеялись, и мне уже подумалось, что он забыл о своем намерении. К нам приходило немало любопытных и просто бездельников. Чаще всего, если клиент не заключал контракт с первого захода, так сказать, в порыве решимости, мы его больше не видели.
Но Винкли пришел, и очень скоро. И вот тогда-то он пробудил во мне особый интерес.
— Появилась необходимость кое-что уточнить! — обратился он ко мне.
Вел он себя по-прежнему спокойно и на удивление деловито.
— Слушаю вас, господин Винкли.
— Во сколько мне обойдется исследование в Центре биоперемещений?
— В тридцать тысяч дин. Пожалуйста, ознакомьтесь, — и я пододвинул к нему один из проспектов.
Он полистал его, отложил на столик:
— Это старый ценник, в нем ничего не сказано о…
— Вы правы, — перебил я его, — мы не успели вписать туда мыслительный аппарат. Но мы это сделаем сегодня же!
— Бюрократизм у вас, — проворчал он. — Надо думать, исследование функций коры головного мозга обойдется дороже всего?
— Ровно двадцать тысяч дин.
— Дороговато, — он вздохнул. — А объясните, господин Елоу, часто ли во время исследований обнаруживаются скрытые дефекты?
— Случается, — уклончиво ответил я. — У молодых реже…
— Что значит «случается»? Я думаю, идеальное здоровье — это голубая мечта идиота. Каждое общение с медиками приносит всем нам немало неприятных сюрпризов.
— Бывает…
Винкли подозрительно осматривал меня:
— И как оцениваются неполноценные биомеханизмы? — спросил он.
— Если порок органа незначительный, то стоимость снижается на двадцать-тридцать процентов.
Винкли подозрительно усмехнулся и повел широкими плечами.
Видимо, остался недоволен моим ответом.
— Что значит незначительный порок? Ваше ОТК должно беспощадно все браковать при малейшем отклонении от нормы. Стоит ли тратить адские усилия и пересаживать кому-то дефектное сердце или почку с изъяном?
О технологии трансплантации нам запрещалось говорить с клиентами. Если все это станет достоянием гласности, мы можем остаться без работы. Однако посетитель проявил редкую проницательность.
— Вы правы, — мягко согласился я. — Некоторые органы оказываются непригодными к пересадке.
— Выходит, у кого-то отняли орган, а деньги не выплачивают?
— Выплачивается небольшая компенсация…
— Какая именно?
Никто еще до Винкли не вникал так придирчиво во все тонкости оценки органов. Будете ли вы мелочиться и считать разменную монету под ножом гильотины? На это и были рассчитаны неписаные правила обращения с клиентами, составленные с глубоким знанием человеческой психологии. А Винкли торговался.
Торговался вопреки всем прогнозам и правилам!
Рассматривая его опрятную одежду, его сдержанные жесты, вникая в точные вопросы, я все более поражался его хладнокровию.
— За непригодные биоаппараты выплачивается десять процентов общей стоимости, — вынужден был ответить я.
Винкли резко поднялся и выпрямился во весь рост.
— Господин Елоу, скажите откровенно, — совсем другим, требовательным тоном обратился ко мне он, — на какую сумму в конце концов я могу надеяться при полной консолидации?
Он стоял. передо мной, как бы предлагая оценить себя.
— Вести подобные разговоры нам категорически запрещается…
— Я надежный человек… — сказал он. — Поверьте…
— В самом лучшем случае вы получите до пятисот тысяч ДИН.
Он мотнул головой: — Не забудьте оценить мои мыслительные способности!
— Я учел все!
— Пятьсот тысяч вместе с головой! — Он всплеснул руками. И из этих денег еще платить налог, как с прибыли?
— Разумеется, только не с прибыли, а с наследства.
— Это же надувательство! — От возмущения он побагровел. — Вы соблазняете миллионом, а платите гроши. Минус налог и сумма на исследование. Что же останется мне?
— Деньги вам будут ни к чему, господин Винкли, — улыбнулся я.
Он рванулся в мою сторону так, что я даже испуганно отшатнулся…
— Вы дурачите меня! — Он резко повернулся и, размахивая руками, пошел к двери.
У порога остановился: — Вашу лавочку пора прикрыть! — И вышел, хлопнув дверью.
Но тотчас вернулся, молча снял с вешалки пальто и решительно вышел.
О, в нем кипел могучий темперамент! Я понял, что спокойствие клиента, поразившее меня ранее, не что иное, как драгоценное умение-держать себя в руках.