В газетах появились сообщения о том, что перед операцией Тирбах составил новое завещание, и по этому поводу высказывались самые разные мнения.
На вскрытие завещания собрались представители прессы, радио, телевидения! Словно на инаугурационную речь президента.
Дело Дуономуса я считал своим, продолжал писать о нем в газете. Поэтому решил лично присутствовать на этой церемонии.
В напряженной атмосфере ожидания нотариус, казалось, действовал с нарочитой медлительностью. Неторопливо распечатал конверт, развернул исписанный лист…
В зале стояла такая тишина, что было слышно дыхание соседа.
Огласив, как положено, вступительную часть о добром здравии и трезвом рассудке, поверенный повысил голос:
– Настоящим завещаю… Мой сын Рудольф Тирбах, жена Кэт Тирбах и Лиз Винкли наделяются одинаковыми правами и одинаковыми частями из моего наследства. Каждый из них будет получать пожизненную ренту в размере шестидесяти тысяч дин ежегодно…,- В зале пронесся легкий шелест голосов.- Все движимое и недвижимое имущество завещаю моему преемнику в делах Кларку Елоу, как человеку, способному распорядиться капиталом с наибольшей пользой для общества.
Так закончилась эта история, вокруг которой еще долго по разным поводам, в том числе о законности данного завещания, продолжались шумные баталии.
Поскольку высокая комиссия по определению личности Дуономуса не успела до его смерти сделать никаких выводов, все распоряжения Тирбаха остались в силе. Комиссия переключила свое внимание на деятельность ученых Биоцентра, подвергнув их выводы серьезному сомнению. Пересадка головы была запрещена до получения исчерпывающих данных. Однако ученые пока не внесли в это дело никакой ясности.
Для меня это тоже не праздный вопрос. До сих пор я не знаю, кому поставить надгробный памятник со словами благодарности.
Полной уверенности, что это был мой друг, нет. Откуда, например, в этом человеке такие ревностные заботы об общественном благе? Сыграли свою роль гены Тирбаха или это- результат перехода Боба в категорию предпринимателей?
Я рад, что не успел явиться к Дуономусу со своими претензиями. Но с научной точки зрения лучше бы я начал задуманный маневр. Тогда по реакции я бы точно узнал, с кем имею дело: Винкли, вероятно, открылся бы, а Тирбах - откупился. А сейчас эту тайну Дуономус унес в могилу.
Вечерами я часто гуляю по памятным аллеям парка, обдумываю свои многочисленные проблемы, иногда вспоминаю эту историю…
Нередко меня сопровождает Кэт Тирбах. Теперь она дельный специалист, главный редактор воскресного приложения для женщин.
Рудольф остался в Париже. Его работы иногда упоминаются в печати, но знаменитостью он так и не стал. Мы изредка переписываемся и обмениваемся поздравительными телеграммами.
Лиз Винкли открыла кафе “У Боба” и преуспевает. Она нашла счастье во втором браке. С ней я не встречаюсь. Многочисленные заботы поглощают все мое время.
Однако юношеские мечты, как видите, не оставляют меня, властно повелевая выкраивать из своего бюджета времени минуты на поединок со словом.
МИХАИЛ ГРЕШНОВ ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА
– У меня предчувствие, что она будет сегодня.
– У меня нет предчувствия. У меня его никогда нет.
– Но должна же она появиться!
– Фантастика, Стаффорд.
– Лейн!…
– Не смотри на меня так. И не кричи. Здесь не только запрещено повышать голос, но даже дышать.
За столом их двое. Дежурят всегда по двое. И разговаривают шепотом. Здесь благоговейная тишина. Священнодействие.
А всего только - громадный стол, абсолютно голый, камин, который никогда не горит. Окна по сторонам, ночью светящийся потолок.
Стаффорд пытается продолжить разговор:
– Фантастика? Значит, не веришь?
– Не верю.
– Зачем же ты пошла в вахтенные?
– Здесь хорошо платят.
– Но…
– И еще рассчитываю на премию.
Оба смотрят на стол, кажется,- в одну точку.
С тех пор как Комитет утвердил Вахту, этот зал не пустует.
Комитет был создан в 1995 году, в столетие со дня выхода книги Уэллса “Машина времени”, пятьдесят два года тому назад. С этого дня зал и стол ни на минуту не выбывают из-под контроля Ни на минуту не отлучаются вахтенные.
Идею Вахты выдвинул сэр Бенджамин Хаксли. Тот самый, который записал рассказ Путешественника во времени. Рассказ был талантливо переработан Уэллсом и появился в виде известной повести. Уэллс представил ее как фантастическое произведение.
Но для сэра Бенджамина история Путешественника не была фантастикой. Он живой свидетель событий, которые предшествовали путешествию. При нем Путешественник запустил машину. А потом он отправился путешествовать в прошлое.
Всю жизнь, до начала пятидесятых годов,- Хаксли пережил автора “Машины времени”,- он ожидал возвращения Путешественника. Увы, он не возвратился. Очевидно, Путешественник и машина погибли. Тогда, в 1951 году, Хаксли выдвинул идею: перехватить в будущем модель, запущенную путешественником, и создать по ее образцу новую машину.
Идея долгое время не находила поддержки, и - фантастика!
Но в 1994 году были опубликованы дневники сэра Хаксли, остатки чертежей, собственноручно сделанных путешественником. Это послужило поводом к созданию Комитета.
И одновременно - Вахты.
Когда стало очевидно, что Путешественник не вернется и его друзья перестали собираться за столом в известные четверги, встал вопрос, что делать с его домом, лабораторией. Наследников у путешественника не было, и муниципалитет оказался в затруднении, как поступить с имуществом. Вывел его из затруднения Бенджамин Хаксли, предложив купить усадьбу. Других предложений не было, муниципалитет продал ему владение, и сэр Хаксли поселился в нем.
Домовладение его не интересовало. Он решил ждать друга сколько придется и сохранять порядок, который был установлен путешественником в доме. Какое-то время он продолжал традиции “Тайм-Хауза”, как он назвал домовладение, четверги, встречи друзей. Но постепенно все это отошло, на обеды перестали являться, перестали даже писать письма с вежливыми отказами по занятости. Убедившись, что заведенный прежде порядок действует вхолостую, сэр Хаксли, не будучи состоятельным человеком, рассчитал прислугу и зажил в пустом доме отшельником.
Одна только страсть владела им - ожидание. С годами книга Уэллса обошла мир, и все приняли ее за яркую и прекрасную выдумку. А сэр Хаксли задался целью доказать, что машина времени и сопутствовавшие ей события - не выдумка, и с упрямством истинного британца стал собирать доказательства.
В основу действий он положил простую мысль (все гениальное - просто!): если модель отправилась в будущее, пусть даже со скоростью, в десять, в двадцать раз превышающей скорость движения времени, все равно в какой-то момент - или моменты - в будущем ее можно увидеть на том месте, где она была запущена.
Будущее огромно, но какая-то часть его доступна ему, Бенджамину Хаксли,- хотя бы годы, которые он проживет на земле. Значит, надо учредить наблюдение, на первых порах ему самому, увидеть, когда аппарат появится, и убедить, прежде всего себя, что модель движется. Сэр Хаксли взял под наблюдение каминную комнату, столик, на котором модель была запущена. Долгие часы, дни не спускал со столика глаз, вел дневник наблюдений. И действительно, в сентябре 1907 года он заметил, как на столике что-то блеснуло. Это был момент, когда сэр Хаксли входил в комнату. Он кинулся к столику, но видение исчезло, сэр Хаксли ощутил только движение воздуха, как если бы птица взмахнула крылом. “Трудно описать мое состояние,- отметил он в дневнике.- Сердце готово было выскочить из груди. Модель существует, движется!” К этому времени прислуга была рассчитана. Сэр Хаксли вспомнил, что прежде комнаты убирала миссис Уотчет, бессменная горничная у путешественника. Он разыскал ее, засыпал вопросами.
Да, подтвердила она: видела на столике странный блеск. Удивилась, но не придала этому значения. Когда это было? Пожалуй, года четыре или четыре с половиной тому назад.