Немного поразмыслив, Озерс сказал:
— Выезжаю немедленно.
На десятом километре Озерс и Клинкс вышли из машин и пошли в поле. Майор протянул генералу лист бумаги.
«Господин Озерс! Вы вынесли нам смертный вердикт, рассчитывая легко привести его в исполнение. Ошибаетесь! Наши ответные меры и предупреждение вам — смерть Гаецкого. Пока не поздно, призываем обратиться к здравому смыслу и искать разрешения проблем за столом переговоров. Дризы».
— Что вы думаете об этом? — спросил Озерс Клинкса.
— У нас может быть только два выхода: принять условия мергов или предать базу огню с помощью плазматрона.
— Спалить всю базу? — удивился Озерс.
— Более скромные средства бессильны.
— Ваш выбор?
— Сотрудничество! — ответил Клинкс.
— Мотивируйте!
— Мерги могут всегда опередить нас.
— Быть сотрудничеству. Освободите Кросьби и подбодрите его. Валите все на Гаецкого. Это недалеко от истины, — и он направился к своей автомашине.
После смерти майора Херувимо Озерс почувствовал исходящую от мергов смертельную опасность. Но возможность отличиться перед Министерством заставила его заглушить в себе это чувство.
А между тем мерги с каждым днем все сильнее втягивали его в орбиту чуждых ему интересов и дел. И вот конфликт с ними разрешился так естественно и просто.
«А Клинкс не дурак, — с удовлетворением думал генерал, — с ним можно иметь дело… Хотя он, конечно, тоже печется о своей шкуре».
Машины с генералом и новым начальником Научного Центра уже приближались к проходной, когда навстречу им выехал на мотоцикле офицер. Он остановился и призывно поднял руку. Подошел к генералу и подал ему лист бумаги.
— Срочно из Министерства.
Прочитав депешу, Озерс передал ее подошедшему Клинксу.
«Никаких уступок мергам, никакого сотрудничества. Принимайте любые меры для ликвидации опасности».
— Эта телеграмма снимает с нас всякую ответственность, — тихо проговорил генерал.
— Боюсь, что вы очень ошибаетесь. Но у нас нет выбора? — осторожно спросил Клинкс. — Мы обязаны выполнить приказ Министерства!
Чувство страха овладело Озерсом. Всю дорогу до штаба он был озабочен и угрюм.
Как судьба немилосердно обходится с ним, бросая из одного состояния в другое. Он думал о том, что, возможно, мергам уже известно о телеграмме и о созревающем в его голове плане и они готовят предупредительные меры. Как избежать ответственности за принятое решение?
Имитировать сердечный приступ? Выхода не было…
Не дождавшись остановки, генерал выпрыгнул из машины, торопливо взбежал по ступенькам, напористо сказал дежурному офицеру:
— Объявите учебную тревогу «атомная угроза»! Все эвакуируются в намеченные бункера и убежища.
Дин Кросьби сидел в той же камере. Последний разговор с мергами не давал ему покоя, и потому сегодня в своих раздумьях, чуть ли не впервые за время пребывания на базе, он не бежал от своих дум, а осмысливал ситуацию.
Вдруг раздался надрывный вой сирень:, тупым штопором ввинчиваясь в мозг.
Из коридора послышался торопливый топот, подстегиваемый исступленными воплями:
— Учебная тревога!
— Атомная угроза!
— Срочная эвакуация!
— Бегом по машинам!
Скоро с улицы стал доноситься непрекращающийся шум и лязг: проезжали тяжеловозы, легковые машины, танки, тягачи, громыхало и звенело что-то незнакомое…
«Почему же меня не эвакуируют?» — подумал Дин, но тут же постарался отогнать неприятные предчувствия.
А потом наступила такая гнетущая тишина, что Дину стало не по себе. Он напрягал слух, чтобы уловить хоть какие-то признаки жизни.
Ничего. Даже не слышно гортанного крика ворон и чириканья надоедливых воробьев…
И тут он увидел в углу мерга.
Тот возбужденно жестикулировал передними лапками.
«Что-то хочет сказать».
— Я ничего не слышу, — проговорил Дин.
Мерг скрылся, но сейчас же появился снова и выразительным жестом правой лапки показал на боковую стену.
Дин повернулся и увидел, как из мириадов тьмы на стене стремительно выстраиваются живые слова:
«База будет предана огню».
— Значит, мы погибнем? — спросил Дин, не особенно вдумываясь в смысл этих слов и не желая верить сам себе.
Фразы на стене закачались, как деревья от сильного ветра, потом буквы рассыпались на мелкие живые соринки, из которых начали быстро складываться другие слова:
«Нам этого нетрудно избежать. Срочно разрабатываем программу вашего спасения. Очень мало времени. Мужайтесь. Сделаем все возможное».
Следуя за мыслью мерга, живые соринки нарисовали во всю стену новую фразу:
«Только бы успеть!»
Сейчас Дин осознал происходящее, и ему стало жутко. Леденящий страх быстро заполнил все его существо…
В разлившейся над базой звенящей пустоте родился еле уловимый моторный гул. Он быстро рос, приближался, и скоро все небо над головой Дина было заполнено самолетным ревом.
«Только бы успеть!»
Этот рев был настолько сильным, что давил на уши, вызывая в них нестерпимую боль. Кажется, вот-вот лопнут барабанные перепонки…
«Только бы успеть!»
Потом в этом реве родился новый звук: легкий, но бешено нарастающий свист.
«Бомбы! — догадался Дин и вжался в угол. — Неужели не успеют?» А через секунду послышался оглушительный грохот, треск обрушившихся стен и потолка, в глаза ударил огненный смерч. Дин почувствовал, что какая-то сила подняла его и понесла по воздуху.
«Оказывается, умирать совсем не страшно…» — подумал он, и всепоглощающая темнота окутала его сознание.
Туннель в прошлое
Он стоял неподвижно, взгляд его остановился на Владиславе. Человек был смугл и худощав. Темные, необычайно выразительные глаза смотрели строго. В нем были серьезность, благородство и какое-то царственное спокойствие. Лицо, еще совсем юное, поражало совершенством, одухотворенностью. Темные прямые волосы спускались на плечи, голова была непокрытой, а из одежд — лишь короткая полосатая юбочка.
— Я узнаю, — пораженный Владислав сделал несколько шагов навстречу незнакомцу, — это тот, кого мы назвали фараоном Тутанхамоном?
— Да. Но только успокойтесь, я вижу, вы взволнованы. Он не воскрес, конечно. Это лишь точное воспроизведение его внешности по сохранившимся останкам… это как бы туннель в прошлое. И это не единственный способ.
— Но глаза, они живут, видят… Это невероятно.
— Вы можете подойти поближе и кое в чем убедиться. Как видите, его сложение, лицо, череп — более совершенны, чем у многих наших современников. А значит, и развитие было не ниже нашего. Я не имею в виду технический прогресс, это в человеческой жизни далеко не главное. Не думайте, что нам удалось воспроизвести только его внешность. Натура, характер, темперамент теперь тоже в какой-то степени известны.
Владислав рассматривал Тутанхамона, испытывая нечто похожее на суеверный страх:. Он не осмелился прикоснуться к нему-тело фараона казалось таким живым.
Нежин был доволен произведенным на Владислава впечатлением. Он неторопливым движением погладил бороду:
— Считалось, что этот фараон ничем себя не прославил, разве только тем, что был правителем Египта. И был прекрасен… Вы видите, каков он. Сохранившиеся фрески хоть и имеют некоторое сходство с ним, но слишком условны, стилизованы. Но историкам прежде не удалось угадать, какую незаурядную личность потерял тогда Египет. Давайте еще кое-что посмотрим.
Пространство раздвинулось, в глубине — необыкновенный сад, деревья и кустарники в форме геометрических фигур, башен и пирамид. Тутанхамон прошел аллеей, сел на скамью, развернул свиток и стал, поглядывая в него, чертить на прямоугольнике, засыпанном песком, какие-то формулы. Затем встал, отдал распоряжение невидимому слуге, и через несколько секунд явилась группа военачальников.