Чем дальше, тем сильнее звенело в ушах, а когда перед глазами замелькали серые точки, я был вынужден отвалиться от стоявшей на четвереньках девушки, распластаться на спине и размеренно задышать, пережидая приступ головокружения. Мысль, что за эти полчаса в любом случае не ударил в грязь лицом, как-то не особо и утешила.
— Выдохся? — спросила Алёна, усевшись рядом; её грудь и лицо покрывали бисеринки пота, щёки раскраснелись, а причёска пришла в совершеннейший беспорядок.
Отрицать очевидное было попросту глупо, так что я коротко подтвердил:
— Ага.
Опасался сочувственной или даже снисходительной улыбки, но девушка удивила до невозможности, взяв ситуацию в свои руки. И не только в них. Блондинка перебралась ниже, сноровисто избавила меня от презерватива и наклонилась, щекотнув светлыми волосами по животу. Чёлка полностью перекрыла обзор, но ощущения не оставили никаких сомнений в том, что доводить нашу связь до логического завершения Алёна взялась не только кулачком, но ещё и ртом. Действовала она при этом весьма умело и предельно напористо, а я и без того был перевозбуждён, теперь-то уж развязка не заставила себя ждать.
Я непроизвольно охнул, и Алёна выпрямилась, села рядом. Она ещё немного поводила рукой вверх-вниз, затем разжала пальцы и встала с кровати.
— Хватит с тебя, секс-террорист! — заявила блондинка, взяла сложенную на стул одежду и покинула комнату, не дав толком себя разглядеть. А я так и остался лежать, весь в… В прострации, наверное. И в ней тоже, да…
Щелчок шпингалета явственно дал понять, что меня в ванной комнате не ждут, не стал даже предпринимать на этот счёт никаких поползновений, так и остался на диване. Приятная расслабленность очень быстро начала переходить в сонливость, тогда принялся разглядывать висевший на стене плюшевый ковёр — не банальщину с оленями у лесного озера, а полноценную картину с пронзительно-синим небом, заснеженным полем и розвальнями, запряжёнными тройкой лошадей. Возница в тулупе и меховой шапке сжимал поводья, его спутник отстреливал бегущих по пятам волков.
Помимо этого ковра в квартире Фроловых имелось ещё два. В спальне были изображены песчаный берег, маяк на утёсе, корабль и несколько моряков, сталкивавших в воду весельную лодку. А зал украшало изображение гуляний в каком-то приморском городке с музыкантами и бьющей в бубен цыганкой.
Мысли вновь начали путаться, но заснуть не успел. Алёна долго в ванной не пробыла — почти сразу зашумела вода, включился и выключился душ, а после недолгой паузы девушка вернулась в комнату уже в своём голубом платье.
— Ты идёшь или остаёшься? — поинтересовалась блондинка, встав у зеркала и начав приводить в порядок растрёпанные волосы.
— Две минуты, — попросил я и побежал в ванную, только по пути ещё заглянул в туалет и спустил в унитаз использованный презерватив.
Затем наскоро вымылся, а когда вернулся обратно, Алёна ещё только-только заканчивала накрашивать губы. Как раз успел одеться.
— Идём? — спросил я, подхватив спортивную сумку.
— Да, пошли.
Дверь в комнату Андрея была прикрыта не до конца, оттуда слышались скрипы, приглушённые охи и ритмичные шлепки. Я хотел было из чистого любопытства заглянуть в щель, но Алёна толкнула меня в бок и прошептала:
— Извращенец!
Улыбка дала понять, что она это не всерьёз, так что я немедленно подтвердил:
— Да, Андрюха тот ещё сексуальный маньяк!
— Не он, а ты! — фыркнула девушка, застёгивая ремешки босоножек. — Вуайерист!
Я присел натянуть кроссовки и спросил:
— Вуайерист — это кто?
— Тот, кто любит подсматривать за другими.
— Подсматривать? — возмутился я. — Да ты слышала, как там стонали? А вдруг кому-то стало плохо? Вдруг я мог помочь?
Мы вышли в коридор и прикрыли за собой дверь, с лёгким щелчком сработал замок.
— Им было хорошо, — вызвав лифт, уверила меня Алёна. — А что до твоей помощи… Не знаю как Андрей, а вот Аня точно не настолько раскрепощена. — И девушка вдруг хихикнула. — Хотя чужая душа потёмки, можешь вернуться и попытать счастья…
Я рассмеялся, шагнул в кабину лифта и положил ладонь на талию спутницы, но получил по руке. Отшили меня весьма решительно, но при этом беззлобно, так что на улице я всё же предложил:
— Давай, провожу до дома.
— Сергей, — строго глянула на меня блондинка, — мы хорошо провели время, но на этом всё. У тебя своя жизнь, у меня своя. Я не должна была вчера оставаться, понимаешь? Не жалею об этом, но и продолжения не будет. Захочешь пива или мороженного, приходи в кафетерий — всегда буду рада тебя видеть. Только, прошу, никаких ухаживаний и, упаси господи, цветов. И если выпьешь, не надо смотреть с мольбой во взгляде, секс из жалости — это не моё.
Алёна заметно напряглась в ожидании бурной реакции на свои слова, но я не стал ни психовать, ни язвить о завышенной самооценке какой-то там продавщицы из вшивого кафетерия. Пусть и стало немного обидно, что больше ничего не обломится, сумел сдержать первый порыв, а потом и вовсе успокоился. В конце концов, своё я уже получил, да и других проблем хватало, так что свёл всё к шутке.
— Вообще-то нечто подобное полагалось произнести мне.
— О, как! — прищурилась блондинка. — Так тебе не понравилось?
— Что значит — не понравилось? Да я хоть сейчас готов повторить!
— Размечтался!
— Но если передумаешь…
— Не передумаю!
Я и не подумал отступиться.
— Когда передумаешь, подмигни как-нибудь по-особенному. А лучше попроси закурить. Это будет наш тайный знак, как в шпионских романах. «Молодой человек, угостите даму сигареткой, лучше с ментолом». «У меня папиросы и они не с табаком». Пароль-отзыв, всё по-взрослому.
— Болтун! — рассмеялась Алёна чмокнула меня в щёку и, небрежно помахивая пляжной сумочкой, зашагала в сторону остановки.
Я прям засмотрелся на обтянутую лёгким платьицем фигуру. С удовольствием переспал бы с ней ещё раз. Да и не раз, чего уж греха таить, тоже с удовольствием. Но любовь и душевные терзания? Нет, не этот случай.
Стерев со щеки алый след помады, я развернулся и зашагал в противоположном направлении. Пусть особо похмелье после вчерашнего загула и не беспокоило, но меня понемногу начинало штормить, захотелось прилечь и ещё пару часиков поспать. А потом… Потом суп с котом. Не решил ещё. Для начала надо подушку ухом придавить…
Но несмотря на такой свой настрой, бдительности я не терял и настороженно посматривал по сторонам, да и прямиком к подъезду не потопал, сперва встал в кустах у трансформаторной будки и внимательно оглядел двор. И сразу заметил за спортивной площадкой тёмно-синюю «девятку» — ту, в которой ездили грузины, или похожую на неё как две капли. У меня аж сердце кольнуло.
Номера я не запомнил, а круговая тонировка не давала ни разглядеть людей внутри, ни даже понять, сколько человек находится в салоне. Но кто-то там всё же сидел, поскольку из слегка приоткрытых окон то и дело вырывались клубы табачного дыма.
Сидят, курят, ждут. Чего?
Точнее — кого? Меня или Тоху?
Скорее всё же Тоху, за мной хватило бы ума на другой машине приехать, полагаю.
Это логичное предположение слегка успокоило расшалившиеся нервы, и всё же я расстегнул молнию сумки с лежавшим поверх сменной одежды топориком, а затем двинулся к подъезду не напрямик, но вдоль стены дома, укрываясь от наблюдателей за разросшимися на газонах кустами.
У подъезда поджидал новый сюрприз: на лавочке расположилась компания парней из посёлка. Кудрявый Ваня-цыган, его вчерашние спутники и ещё один паренёк — долговязый, но явно очень крепкий. Они слушали музыку, курили и поглядывали во двор, а моё появление из-за кустов стало для них неожиданностью.
— Вы чего здесь пасётесь? — не слишком приветливо спросил я, по очереди пожимая протянутые руки.
— Брата Геры ждём. Поговорить надо, — ответил Ваня. — Не видел его?
Я покачал головой и указал на громоздкий двухкассетный магнитофон, игравший вроде бы композицию группы «Роксет».