Не теряя времени, я развернулся и рванул вдоль дома к дальнему углу особняка. Юркнул за него, настороженно выглянул обратно и сразу отпрянул под прикрытие стены, заметив высунутый из окна ствол дробовика. Громыхнул запоздалый выстрел, заряд картечи впустую стеганул по земле, но и так сердце буквально ухнуло в пятки.
Чуть промедлил бы и — хана! Вовремя позицию сменил…
Я непроизвольно отодвинулся от угла и наткнулся спиной на нишу оконного проёма то ли полуподвала, то ли цокольного этажа. К величайшему моему разочарованию забраться внутрь мешала вмурованная в кирпичную кладку решётка. Удалось лишь разглядеть завёрнутый в полиэтиленовую плёнку предмет, очертаниями определённо напоминавший человеческое тело.
Чёрт бы с ним, не до того!
Продолжая вжиматься спиной в стену, я задрал голову и замер в попытке удержать в поле зрения все три выходивших на эту сторону окна. К счастью, первый этаж был достаточно высоким, да ещё на полкирпича выступал декоративный карниз, и Большаку для прицельного выстрела придётся высунуться наружу чуть ли не по пояс; тут его и сниму.
Если только успею вовремя заметить. И если он не выбежит через дверь, не обойдёт и не пальнёт из-за угла. Того или другого.
Три окна, два угла. Пистолет против дробовика.
Дерьмо!
Я перебежал на другую сторону дома, присел, посмотрел за угол и вновь перевёл взгляд на окна. Высота — чуть больше двух метров, при желании смогу забраться, но точно нашумлю, да и Большак подстрелит меня с гарантией, если вдруг на него нарвусь.
Грёбаная игра в напёрстки! Три пустых проёма, и за одним из них моя смерть!
Или не за одним, а за всеми сразу? Внутренние стены могли ещё не сложить.
И что делать? Пробираться в обход и заходить в коттедж через дверь? С пистолетом против дробовика? Шикарная идея! А ну как Большак на другой стороне из окна выпрыгнет? Я в дверь — а он меня из-за угла картечью! Или из дома картечью, если просто засядет внутри и станет ждать.
И в засаде мне его точно не пересидеть. И нервы не выдержат, и кровь продолжает из башки течь; как бы в скором времени не скопытиться. Надо действовать!
Вскинув перехваченный сразу двумя руками ПМ, я отступил от дома сначала на один шаг, затем ещё. При этом не спускал глаз с окон. Никакого движения в них не заметил, зато сумел разглядеть внутренние перегородки, сложенные из кирпича. Комнат в особняке такого размера никак не меньше трёх или четырёх, Большак может быть в любой из них, а значит, шансы наткнуться на него, забираясь в одно из окон, высоки, но не критичны.
Понятно, что головой рискую, да только рискую я в любом случае, даже если ничего не стану предпринимать. А подобного манёвра он от меня точно не ждёт, глядишь — и выгорит.
Под ногу подвернулся обломок доски-двадцатки, я поднял её и под острым углом приставил к стене, а сам ухватил четвертушку кирпича и левой рукой зашвырнул в забор у противоположного угла дома. Стукнуло не сильно, но вполне отчётливо.
Выждав несколько секунд, я упёрся носком кроссовки в верх доски и привстал, заглянул в окно, готовый сигануть вниз при малейших признаках опасности. Пистолет сунул вперёд себя, но небольшая комната с единственным дверным проёмом оказалась пуста.
Карниз, подоконник — и я внутри. Забрался в дом совершенно бесшумно, не звякнул даже предусмотрительно прихваченный мизинцем свободный браслет наручников.
Я, сука, ниндзя! Бесшумный и смертоносный!
От резкого броска вновь начала разрывать голову болезненная пульсация, и я миг помедлил, прежде чем двинуться к дверному проёму. Шагать старался мягко и осторожно, но почти сразу под ногой явственно хрупнул комочек ссохшегося цементного раствора.
Твою ж мать! Я рванул вперёд, наметил движение в дверной проём и тотчас дёрнулся обратно за простенок. Ничего толком не разглядел, просто задумал поступить так изначально и на ходу менять ничего не стал.
Грохнул ружейный выстрел, кирпичная перегородка дрогнула, приняв на себя основной заряд картечи, несколько свинцовых горошин влетели в комнату и попали в дальнюю стену. Меня не зацепило.
Щёлк! — с шумом отошла назад помпа.
Стук! — легонько ударилась об пол импортная пластиковая гильза.
Клац! — лязгнул механизм, загоняя в ствол очередной патрон, но за миг до того я вновь выглянул из двери и два раза подряд выстрелил в силуэт Большака, чётко различимый на фоне окна.
Попал оба раза, да только первая пуля ушла левее, а вторая из-за спешки и приподнятого отдачей ствола не только левее, но ещё и выше. Приземистый громила отделался простреленным боком и дырой в плече. Он даже не покачнулся, лишь рыкнул и повёл вниз задранный к потолку ствол ружья, которое при перезарядке вскинул, подражая героям американских боевиков. ПМ хлопнул ещё дважды; в голову метить я не рискнул, уложил обе пули в бочонкообразную грудь. На сорочке начали расплываться кровавые пятна, колени бандита подломились, он охнул и покачнулся, завалился как-то неровно, на бок и хоть оружия не выронил, сходу высвободить придавленный к полу собственным весом приклад не сумел.
Громила начал приподниматься, но ранения оказались всё же слишком серьёзными, и я успел подойти и наступить на стол ружья, прежде чем Большак с ним совладал. Тот словно этого не заметил, продолжил сипеть и ворочаться, пришлось нацелить ПМ на бритый затылок и выжать спуск. Хлопнуло, плеснуло кровью, пистолет встал на затворную задержку. Хрипы смолкли, прекратились конвульсии.
Я без сил повалился рядом, выкинул разряженный «макаров» и вытянул из-под обмякшей туши бандита дробовик. Посидел так какое-то время, упираясь лбом в тёплый ствол ружья, потом заставил себя подняться на ноги и чуть не опустился обратно. Звенело в ушах, не унималось кровотечение, усилилось головокружение.
Покачиваясь на ходу, я направился на выход, запнулся о брошенный в дверях автомат и едва не упал, но кое-как устоял на ногах и спустился во двор. АКМ так и оставил валяться на полу, поскольку без патронов он для меня никакой ценности не представлял, а брать на продажу — глупость несусветная; прямой путь за решётку.
Добивать Лёху Смирнова не пришлось: пуля угодила точно в переносицу. Я встал над телом, перевёл дух. Стоило бы убираться отсюда без промедления, но бандиты точно не ждали, что выстрелы привлекут чьё-либо внимание, так что с бегством решил повременить.
Постоял, прислушался. Всех звуков — один лишь звон в ушах. Даже птицы не поют, о людях и говорить нечего — ни встревоженных голосов, ни воя сирен, ни просто шума автомобильных двигателей. Ничего.
— В Багдаде всё спокойно, в Багдаде всё спокойно… — скорее прохрипел, чем пропел я, отложил ружьё на капот «девятки», доковылял до бочки с водой и умылся.
Тогда полегчало. А вот осторожное прикосновение к ране на голове отозвалось столь яростной вспышкой боли, что охнул в голос. Приклад автомата скользнул над самым виском, только это меня и спасло, но рану требовалось обработать и зашить, и чем раньше, тем лучше. А при невозможности того или другого хотя бы забинтовать. Ножом одного из бандитов я располосовал прихваченное в спортзал полотенце и наложил на голову повязку, та моментально намокла и покраснела, но если кровотечение и не сошло на нет, то до предела замедлилось.
Дурнота понемногу отступила, тогда огляделся. Кирилл лежал на куске полиэтиленовой плёнки, карманы его джинсов были вывернуты, рубаха на груди потемнела от крови. Убили барыгу несколькими ударами ножа в область сердца и сделали это явно ещё до прихода грузин.
Сразу вспомнились слова Лёхи Смирнова, что избавиться планировалось от двух трупов. Один мертвец — Кирилл, и ещё в полуподвале видел тело, завёрнутое в укрывной материал. Неужто Антона до сих пор не закопали? Впрочем — неважно.
Я перешёл к распростёртым на земле бандитам и, стараясь не ступать в кровь, обшарил их одежду. Деньги без счёту рассовал по карманам и, наверное, не удержался бы и прихватил с собой пистолет Марголина, но тот оказался разряжен. Не стал брать.
Да и в остальном арсенал банды не впечатлил. Помимо МЦ двадцать второго калибра отыскалась укороченная двустволка с полноценным прикладом и наган военных годов выпуска. Троицу излишне самоуверенных грузин из них и положили, и если пара пистолетных пуль оставила аккуратные дырки, то картечь изорвала в клочья и одежду, и плоть, вокруг тел растеклась настоящая лужа крови.