КИРИЛЛ СЫЧ: 1-е сентября..18 г., 11:32
…у меня проблемы во взаимоотношениях с жизнью. Любовь без взаимности. Причем, как это ни странно, взаимность отсутствует с моей стороны. Из окна видны гаражи, тонущие в море зелени. Большая часть заброшена, тихо ржавея и предаваясь воспоминаниям. Полагаю, в их утробе легко найти остовы машин. Сколько нужно времени, чтобы "Хонда" или "Таврия" тихо сгнила на приколе? Год? Десять? Не знаю. Изредка, когда настроение становится похожим на женскую акварель, я пью чай и думаю: в случае катастрофы смерть гаражей выглядела бы совсем иначе. Развалины, клыки рваного металла, проломы, наспех сшитые лозой вьюнка. Разбросанная требуха автомобилей. Впрочем, тогда и дома вокруг были бы руинами. А так: ничего, дома как дома. Разве что три четверти квартир пустуют. Люди чертовски ошибались, полагая концом цивилизации, - войну. Ядерный реквием. Инфаркт климата. Агонию геологии. Астероид-убийцу. Экологическую катастрофу. Кризис перенаселения. Все, что угодно, кроме утопии. Мне тридцать шесть лет, я сейф, и утопия для подобных мне - тихое бульканье воды над головой. Пузыри на поверхности. Покой. Топь. Никогда не скажешь, что пейзаж, открывающийся из окна - двор в центре крупного города. Два дятла увлеченно долбят старый клен. Белочки мелькают в кронах, вспыхивая ослепительно-рыжими хвостами. Птицы сыплют терциями. Цветут кусты-оккупанты, захватив львиную долю территории. Самим цветением своим утверждая: мы пришли не надолго. Мы пришли навеки. Не знаю, что это за кусты, и почему им вздумалось цвести в начале осени. Жасмин? Вряд ли. Сумасшедший жасмин, который цветет по собственному желанию, наплевав на смену сезонов, игриво ощетинясь ворованными у шиповниками иглами? Может быть. Аромат щекочет ноздри, отдаваясь в затылке сладкой истомой. Хочется спать. В последнее время мне все чаще хочется спать: утром, днем… Вместо простейшего решения - отправиться баю-бай в незастеленную кроватку продолжаю смотреть в окно. Сосед Пилипчук выгуливает болонку Чапу, похожую на измочаленный клубок шерсти. Он не сейф, как я. Обычный, из большинства. Просто, когда все началось, Пилипчуку стукнуло шестьдесят, а старики подозрительно относятся к новшествам. Из-за этой подозрительности, оставшейся у соседа по сей день, Пилипчуку не повезло. Так он и доживает свой век: псевдо-сейфом. Верней, век доживает тело Пилипчука. А душа она, знаете ли, бессмертна. Согласно фактам, подтвердившим сей сомнительный тезис. Болонка же - истеричная дура. Но Пилипчук ее любит. Еще он любит гулять с правнуками, но правнуков у него нет. Внуки выросли, а правнуки не родились. Изредка я останавливаюсь покурить с соседом, и тогда мне приходится долго выслушивать исповедь в любви к несуществующим правнукам. Болонка в это время скулит у ног, притворяясь правнучкой. Потом я иду вдоль переулка, а спину мне буравит исполненный зависти взгляд. Я везунчик. У меня есть сын. Адам Кириллович Сыч. Сегодня, первого сентября, Адам пошел в школу. В первый класс. Сколько сейчас школ в городе? Три? Две? Наверное, вопрос следовало бы поставить иначе: сколько населения осталось в некогда двухмиллионном городе? Я не уверен, что больше пятисот тысяч. Меньше. Существенно меньше. А на Земле, мутирующей в райские кущи? Одни говорят: популяция сократилась впятеро. Другие увеличивают сокращение, жонглируя цифрами. Но если мерить другими мерками, малодоступными для сейфов, населения окажется - тьмы и тьмы. Просто этому населению-исполину не нужны квартиры, гаражи и школы. Им даже тела не нужны. Вот какие они неприхотливые. Мой Адам пошел в школу, и вместе с ним (в нем?!) за парту сели тысячи. Вполне помещаясь за одной партой. В тесноте, да не в обиде. Один дятел улетел. Второй продолжает стучать. Зачем я достал эти тетради? Разбросал по столу, вяло глядя на выцветшие от времени обложки. Самой старшей - почти четырнадцать лет. Помню, мне казалось признаком аристократизма делать записи от руки, фиолетовыми чернилами. А эпиграф к первой тетради начертан (о ужас! - именно начертан…) фломастером. Желтым. Наверное, я подобрал эпиграф позже. Хотя не уверен. Я вообще не уверен, что знал в ту пору о существовании римлянина Сенеки. Кажется, спектакль "Театр времен Нерона и Сенеки" жестокую, мудрую, болезненную притчу! - увидел только через год. Даже рецензию для "Вестей" делал… Нет, не вспомнить. Цитата случайно подвернулась в книге афоризмов? Скорей всего. Иногда кажется: это не я. Кирилл Сыч давно минувших дней, самовлюбленный юнец с почерком, лихо сбитым набекрень, которому лень было даже почистить наивный текст от повторов и корявостей - а ведь полагал в будущем сделать книгу, бестселлер, пищу для умов! Сейчас я бы многое переписал заново, если бы впрямь делал книгу. Жаль, книга закончилась, не начавшись. Пусть остается, как есть: пять тетрадок, зафиксированный мимоходом путь становления почерка. Перечитаю с начала. Улыбнусь, глядя в кривое зеркало времени. Днем Адам вернется из школы, Ванда угостит нас пирогом, и я торжественно сожгу тетрадки. Возглашу тост в похвалу глупости. Своей глупости, естественно. Но это будет позже. Ночью я стану жалеть о поступке, опрометчивом и непростительном. Я знаю это, но все равно сожгу тетрадки. Они надоели мне. Напоминают о прошлом. О временах, когда мы презрительно именовали массу обывателей "интеллектуальным большинством", себя же тайком представляя элитой, кухонными избранниками, - даже не догадываясь, что придет день, тихий, малозаметный, как тать в ночи, заставив нас мучительно страдать из-за невозможности присоединиться к большинству, искупившему грехопадение. Окруженные любовью и заботой, словно умирающие родственники, мы… Ненавижу слово "мы". Возможно, потому, что в этом слове мне больше нет места. Возможно, потому, что это слово уходит в небытие, уступая сцену возвышенному "Я", настолько огромному, что воображение сейфа бессильно себе его представить. В безымянных кустах мяучит кошка: серая в полоску. Закрываю окно.
ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ
Время и до нас, и после нас не наше. Ты заброшен в одну точку; растягивай ее но до каких пор?! Сенека
Ванда, как всегда, оказалась на высоте. Любимая шутка семьи - цитата из древнего кулинарного талмуда: "Для салатов "Оливье" или "Паризьен" возьмите дичь (рябчика, фазана, тетерева, куропатку), маслины "Зизи Кокот", раковые шейки…" Рябчиков с фазанами пришлось заменить "Докторской", маслины - соленым огурчиком, а раковые шейки - зеленым горошком, но внушительный тазик опустел почти сразу. Губы залоснились от майонеза, животики приятно оттопырились. Следом, по протоптанной дорожке, пошел мил-друг винегрет. А на кухне, в духовке, ожидая триумфального выхода, томился горяченький пирог - "Куча мала", фирменный рецепт Вандиной мамы. Кирилл втихаря зажевал кусочек, спровоцировав семейный скандал, но гости уже стояли на пороге, и Ванда сменила гнев на милость. Зато теперь можно не глотать слюнки в предвкушении. Молодой муж сыто икнул: не рассчитав сил, успел объесться оливье. Кстати, в заначке есть еще полкастрюли… Гулялось двухлетие свадьбы. "Ситцевое" или "льняное" - Кирилл вечно путался в названиях. Помнил лишь, что "Золотая" явно на склоне лет. Собрались старые друзья (хотя какие там "старые"?! - все вчерашние дипломники…), отдавая должное последнему "школярскому" застолью. Немудреные закуски, кислый "Рислинг", шутки, смех, песни под гитару… Впрочем, гитара пока скучала в чехле, зато Мишель, крививший губы от одного вида "сухаря", успел откупорить принесенную контрабандой бутылку "Пшеничной". - Эх, надерусь! - радостно потер руки Эдик, наполняя бокал минералкой. Хитрый Эдик спиртного не пил. Вообще. Даже пива. Зато на виске у него прилепился "патник", позволяя наслаждаться общей эйфорией и потихоньку пьянеть, совершенно не опасаясь утреннего бодуна. - Халявщик! - возгласил Мишель, разливая водку. - Наоборот! Благодетель! Вам же больше достанется, алкаши! - Упырек ты, Эдя! Насосешься нашей кровушки, и баиньки… Подобный обмен шпильками давно стал своеобразным ритуалом. Мишель с Эдиком были, что называется, на ножах с первого курса, тщательно скрывая этот факт. Со стороны посмотришь: шуточки-подковырки закадычных приятелей. Гигант-Портос рядом с изящным Арамисом. Еще раз посмотришь. Еще… И однажды поймешь: количество неприятно перешло в качество. Над каждой шуткой висит темненькое облачко, и лучше махнуть рукой. Не обращать внимания. Особенно это усилилось, когда Эдик - первым из компании! раскошелился на "патник". Тогда и словечка такого не было: "патник". Только-только входившие в моду эмпатические коммуникаторы "Эмпаком" называли по номерам моделей: "Сэнсит-002", "Сэнсит-003"… Сейчас у Эдика красовалась "пятерочка-спец", с расширенным спектром восприятия и эманации. Хорошо, однако, иметь богатеньких предков! Как всегда, вспоминая о предках, Кирилл слегка взгрустнул. Родители Ванды вечно обещаются в гости, но с их здоровьем вряд ли выберутся из далеких Збышевцев. Опять же, визы оформлять: старикам любой чиновник хуже Страшного Суда. А мама самого Кирилла, после того, как отец в одночасье сгорел от инфаркта… Эй, хватит печалей! Праздник в доме! И, тем не менее: с одной стороны, нет классических проблем типа "зять-теща" или "невестка-свекровь" - но пойдут дети, и без любимых бабушек с пирожками… Кому-то придется работу бросать. Или на няньку горбатиться. - Итак, третий тост банален, как банальна сама любовь! За наших молодых! - басом объявил Мишель. Рюмка, утонув в его лапище, притворялась наперстком. - За чувства, не нуждающиеся в костылях техники! За вас, ребята! Горько! - Горько! Горько! - Раз! Два! Три!.. Десять!.. Одиннадцать!.. - Двадцать один!.. - Сто! Тысяча! Они до утра целоваться могут, я их знаю! "Наши молодые" с трудом разомкнули объятья. Ванда разрумянилась, глаза блестели - она была чудо как хороша, и Кирилл еле удержался, чтобы снова не наброситься на жену с поцелуями. Если бы не гости, не теснота малогабаритки… Впрочем, гости уйдут, а они останутся. Вся ночь впереди, завтра выходной, можно отоспаться всласть. Молодец, Мишель. Хороший тост сказал. Правильный. Как "патники" в моду вошли, многие пары, подав заявление в ЗАГС, спешили обзавестись "Сэнситами". Походят месяц-другой, сроднятся духовно, выражаясь высоким штилем… Кирилл с Вандой тоже хотели попробовать. Все хвалят, языками цокают, а магазин "Весна" по телику рекламу гонит: брачующимся 50% скидки! Вот тут-то и выяснилось, что Кирилл - "невосприимчивый". Или, как позже окрестили подобных ему, сейф. Человек в футляре, вещь в себе. Не работал у него "патник": хоть на прием, хоть на передачу. Нейроэлектронщик из сервис-центра объяснил: бывает, мол. Вы, молодой человек, не расстраивайтесь, ничего страшного. Для семейной жизни это дело необязательное, там больше другое дело в чести. Просто у вас… Тут он явно сел на любимого конька и долго вещал про совмещение альфа-бета-гамма-ритмов, наложение синапсов, стандарт резонансных частот-модуляций… У Кирилла в итоге создалось впечатление, что консультант и сам толком не знает, отчего у одних людей эмпат-коммуникаторы работают, а у других - нет. И никто не знает. Таких, как Кирилл, по статистике оказалось тринадцать процентов. Плюс-минус корень квадратный. Причем нельзя было сказать, что "патники" отказывали исключительно у твердолобых тупиц. Или, наоборот, у утонченных эстетов. Это вроде абсолютного слуха: поди-пойми, почему Иванову медведь на ухо, а Хейфец четверть тона ловит. Шанс угодить в "сейфову дюжину" имел любой. Самым, можно сказать, демократическим образом: по теории вероятности. Кириллу просто не повезло. Поначалу он изрядно расстроился. И Ванда, чувствуя его угнетенность без всякого "патника", поспешила дать обещание: когда они вместе, обходиться без коммуникатора. С тех пор она действительно очень редко надевала крупные черно-белые клипсы "Сэнсита-004". Кирилл пытался отговорить ее: "Зачем лишаться новых ощущений?" - но Ванда стояла на своем, и он отступился. В глубине души испытывая благодарность к жене. Не то чтобы чувствуешь себя ущербным, но все-таки… Сейф? "Черный ящик" без входа-выхода?! Словно глухонемой среди нормальных людей. Едва не закомплексовал на этой почве. Спасибо жене… Вот и сейчас Ванда оставила клипсы в шкатулке. В отличие от большей части гостей. Вон, Шурик с Алиной, зимой обвенчавшиеся в настоящей церкви, и хохотушка Томочка, и Илона с новым кавалером - толстеньким врачом; и, само собой, хитрюга-Эдик. Зато Мишель "патник" не носит принципиально. Утверждает, что для его "чувствительной и тонко организованной натуры вредны усиленные посторонние эмоции". Ибо, значит, способны легко нарушить хрупкое душевное равновесие. В устах Мишки Савельева, конопатого медведя-растрепы; Мишеля, числившегося на курсе символом непоколебимого спокойствия; Мишунечки, который пьет водку не пьянея, кого отродясь не видели раздраженным или подавленным… Короче, именно в его устах фраза о "хрупком душевном равновесии" звучала с особенной прелестью. Но тесты на эмпатию Савельев прошел играючи. Молодчина Мишель. И насчет "чувств без костылей", и вообще. Отличный парень. Свой в доску. - Кирюш, водочки? - Не-а… - Ну за компанию! Кирнем по маленькой?! - Не хочу. Ее, матушку, закусывать надо, а я скоро лопну… Мишель, дай гитару! Увы, Эдик еще раньше добрался до дистанционки, врубив телик. Кирилл хотел шикнуть на "возмутителя спокойствия": телевизор во время застолья последнее дело. Но на экране возник моложавый дядечка с залысинами, и Илонин кавалер ("Вадим," - имя пробкой вылетело из памяти) удивленно выдохнул: - Ух ты! Мой шеф! Решился-таки… - и прилип к экрану. -…не побоюсь этого слова - просто преступно, - вещал меж тем Вадимов шеф, мерцая стеклами очков. - Опыты, проведенные на добровольцах, закончились весьма плачевно. Да, разработанные "Эмпакомом" экспериментальные модели телепатических, иначе ментальных коммуникаторов работают. Это факт. Таким образом, прямая передача мыслей - подчеркиваю: именно мыслей, логической и образной информации в совокупности! - была осуществлена на практике. Однако мыслепередача вызвала у реципиентов совершенно чудовищные побочные эффекты на уровне сильнейшей психопатологии. Как установили независимые эксперты, мозг человека бессилен контролировать поток невербальной, неопосредованной информации. На реципиента обрушивается хаотический выброс, большая часть которого транслируется донором подсознательно. Лишенный ориентиров, при полном отсутствии естественных фильтров, мозг реципиента воспринимает чужие мыслеобразы, как свои собственные, в результате чего развивается сложнейшая форма шизофрении с множественным расщеплением сознания и личности… - То-то я думаю: почему реклама телепатеров скисла? Еще с ноября, вслух прокомментировал Эдик, заглушив последние слова оратора. - Дулю им, а не телепатию! А врали: военные лапу наложили, засекретили… - Я слышал, конкуренты прижали… - Да тише вы! Дайте послушать. Это серьезно. -…попытки лечения реципиентов не увенчались успехом. Тем не менее, игнорируя рекомендации специалистов, руководство "Эмпакома" намерено продолжать эксперименты с ментальной связью. В этой ситуации мне и ряду моих коллег не осталось ничего другого, как обратиться к широкой общественности через средства массовой информации. Я врач, я давал клятву Гиппократа!.. в конце концов, я гражданин, я просто человек!.. и спокойно наблюдать, как на алтарь корысти… - А ведь и правда, серьезно… нервничает… На экране возникла фигуристая блондинка-ведущая. Стрелы ресниц (накладные?), заученный рефлекс улыбки. Наивный, незамутненный мыслью взгляд голубых глаз, сквозь которые при желании, наверное, можно увидеть заднюю стенку черепа. Красавица. - Но Вачаган Арсенович! Позвольте! Ведь в свое время и "патники"… ой, простите! - эмпатические коммуникаторы тоже считались вредными? Может быть, история всего-навсего повторяется? Камера вновь нащупала дядечку с залысинами. На этот раз его сопровождала бегущая строка: "Проф. Казарян В. А., доктор психологии, зав. региональным НИЦ "Эмпаком". - Я был бы только рад, окажись мои опасения беспочвенными. Черт возьми, я бы сплясал на столе, случись так! Профессор, вдруг став похож на безумца-абрека, закусил губу. Чувствовалось: спокойный деловой тон дается ему большой кровью. Куда легче было бы сорвать галстук, скинуть пиджак и, обнажив верный кинжал, броситься резать экспериментаторов, словно бешеных собак. Но гнев полыхнул дальней зарницей, раскатился громом, - и ушел за горизонт. Очки. Тугой узел галстука. Размеренная, убедительная речь почти без акцента. - Однако на сей раз мы располагаем реальными фактами, в то время когда вокруг эмпат-коммуникаторов ходили лишь ничем не подтвержденные слухи. Даже на стадии лабораторных испытаний приборов серии "Сэнсит" не было выявлено никаких побочных эффектов. Теперь же нами накоплен огромный статистический материал, однозначно подтверждающий: эмпатические коммуникаторы совершенно безвредны. Более того, они успешно применяются при лечении тяжелейших депрессий, нервных расстройств, различных фобий, и даже наркомании с алкоголизмом. А об их использовании в быту вы наверняка осведомлены не хуже меня. Но ментальный коммуникатор - это нечто принципиально иное! Повторяю, это устройство крайне опасно для психики человека! Я могу привести полученные в ходе исследований данные… В памяти всплыла февральская статья, подготовленная Кириллом по заказу еженедельника "Горизонты бизнеса". До окончания инстит