Тот Который кивнул.
— Узнать получше. Друг друга…
За последующие два часа Редуарду удалось узнать о лингу-ампирах много больше, чем за все время, прошедшее с момента его высадки на одноименной — теперь он почти не сомневался в этом! — планете. И даже едва ли не больше, чем ему самому хотелось. Стоило Тому Которому преодолеть естественный в данной ситуации языковой барьер, как он сделался на редкость словоохотливым собеседником. Если не сказать, болтливым.
По его словам, лингуампиры занимались земледелием, скотоводством, спортом, производством, торговлей, интеллектуальными играми, науками — причем особое предпочтение отдавали математике, физике, астрономии, биологии, истории… — и вообще всем, о чем только догадался спросить землянин.
— Как насчет медицины? — задавал очередной вопрос Редуард.
— Медицины? — Тот Который задумчиво хмурил брови.
— Ну-у… Умеете ли вы готовить лекарства, лечить болезни, делать операции… может быть, даже продлевать срок жизни?
— А!.. — облегченно вздыхал лингуампир. — Насчет медицины хорошо. Мы умеем готовить любые лекарства и лечим ими любые болезни, мы делаем операции, но крайне редко. Операции мало кому доставляют удовольствие. Мы умеем продлевать срок жизни практически до…
— Бесконечности?
— И даже дольше!
У Редуарда захватывало дух от осознания масштабов открывающихся перед человечеством перспектив. Нужно ли уточнять, что немалое место в этих перспективах отводилось некоему скромному космодесантнику, рядовому представителю Комиссии по Космическим Контактам? Едва справившись с волнением, Редуард отваживался на следующий шаг.
— Как с искусством? — осторожно осведомлялся он.
— С искусством? — переспрашивал инопланетянин.
Когда Редуард полностью исчерпал запас своих вопросов, настал черед Того Которого утолять свой информационный голод. Впрочем, его стремление узнать как можно больше о жизни землян скорее походило на жажду. В самом деле, с той же жадностью, с какой инопланетянин недавно глотал воду из фляжки, и с тем же алчущим блеском в глубоких черных глазах он спешил узнать о землянах все — то есть абсолютно все. Причем, похоже, все подряд. Его в равной степени интересовали и формулировка закона Ньютона-Лейбница в интерпретации Тихонова-Колмогорова, и расписание остановок стратолайнера на пути от Меркурия к Ганимеду, и типовой набор космических баек про тяготы жизни в невесомости, и теория о происхождении видов и родов войск, и тексты популярных песен, и содержание книжек, которые Редуард прочел еще в детстве и смог припомнить сейчас. Нет, серьезно — когда Редуард после долгих уговоров принялся цитировать школьный букварь и дошел до сакраментального «Макс летит на Марс. Валера — на Венеру», его благодарный слушатель выглядел растроганным до слез. «Валера — на Венеру», — завороженно повторил он, закатывая глаза. И в глазах отразилось солнце.
Когда наконец и его любопытство было удовлетворено, по крайней мере в первом приближении, Редуард решил перейти к официальной части переговоров. Он наконец запустил транслитератор, причем в режиме записи. Недвусмысленное согласие хорошо лишь в том случае, если от него не так-то просто потом отказаться…
Специалист по контактам был полон решимости. Немного смущал его тот факт, что он вдруг ни с того ни с сего забыл местоимение, служащее для самоидентификации. Какое-то невообразимо, просто до неприличия простое слово, что-то вроде «э» или «ю»… нет, не вспоминается!
Но разве это могло стать для Редуарда серьезной помехой в такой ответственный момент?
— Редуард Кинг хочет… — Говорить о себе в третьем лице было непривычно. Присутствовало в этом что-то от обычаев древних индейских племен. — Хочет от имени всех людей обратиться ко всему вашему народу.
«Чересчур пафосно, — отметил про себя Редуард. — Определенно, белое орлиное перо стало бы неплохим украшением для моего гермошлема».
— Редуард Кинг может обратиться к нам, — разрешил Тот Который. — Мы с большим интересом выслушаем предложение людей.
— Т… т…
Метеором средь чистого космоса стало для Редуарда новое неожиданное открытие — он не знает, как обратиться к своему собеседнику! Из памяти куда-то дружно улетучились и соответствующее личное местоимение, и имя, которым во время знакомства представился… представился… Мать-Земля, как же он представился?!
Тем не менее Редуард сумел выдавить из себя:
— Твоя… уполномочен говорить весь свой народ?
Нет, орлиное перо, пожалуй, останется невостребованным. От последней фразы Редуарда веяло уже не прерией, но тундрой. Вдобавок он умудрился «запамятовать» практически все предлоги и прочие служебные слова, отчего речь его стала напоминать текст срочной телеграммы.