— Вполне. — Тот Который, казалось, не обратил ни малейшего внимания на замешательство Редуарда. — Как я понимаю, ты собираешься предложить моему народу заключить соглашение о сотрудничестве с землянами?
Редуард всем своим видом изобразил молчаливую признательность.
— Что ж, в таком случае меня интересует, какую пользу смогут извлечь для себя лингуампиры из этого соглашения.
— Ну-у…
Редуард прекрасно знал, что именно он должен сейчас сказать, но совершенно не представлял себе, как это сделать! Еще ни разу в жизни ему не было так мучительно трудно подбирать слова. Все обрушившиеся на него столь внезапно языковые проблемы Редуард списывал на вполне понятное волнение, которое всегда охватывало его в момент перехода к официальной части переговоров, и на жару. Местное солнце — раскаленный белый диск — пекло немилосердно.
Чем еще, кроме легкого солнечного удара, можно объяснить внезапный возврат Редуарда к своим древним словесным корням?
— Выгодам сим несть числа, — молвил он. — Тяжко снискать пользительнее.
— Пользительнее? — усмехнулся Тот Который. — А под «выгодами», которым якобы «несть числа», ты, должно быть, понимаешь торговлю, обмен знаниями, подключение к общей информационной сети… Я не слишком тяжко излагаю?
Редуард послушно кивнул, с ужасом осознавая, что, вероятно, именно от этого неосторожного кивка напрочь забыл даже жалкие крохи старорусского.
Переговоры затянулись до позднего вечера. Не столько по причине несговорчивости сторон, сколько из-за фатального косноязычия, которое так не вовремя подкосило Редуарда…
Случайно оказавшийся поблизости детеныш шекери, который пришел в рощицу по вечерней росе, чтобы насобирать себе лукошко сочных ягод на завтрак, стал невольным свидетелем разговора представителей двух цивилизаций. Услышав незнакомые голоса, а главным образом — один голос, лишь изредка прерываемый какими-то неразборчивыми односложными замечаниями другого, маленький шекери добродушно улыбнулся и побрел в сторону дороги. Но стоило ему приблизиться к ней настолько, что сквозь редкие ветви деревьев стало можно разглядеть фигуру говорящего, как улыбка немедленно сползла с его лица, а маленькие треугольные глазки округлились от ужаса. Обеими передними лапками шекери ухватил себя за хоботок, сдерживая рвущийся наружу крик, а уже через мгновение — исчез, как будто испарился. Только брошенное лукошко и несколько пригоршней рассыпавшихся по траве ягод отмечали то место, где он только что стоял.
Что-то было не так. Нет, не что-то — все было не так!
Редуард Кинг понимал это чисто интуитивно, так как для логического мышления у него просто не осталось слов.
Решительно все шло не так, как должно бы, и очень странно, что Тот Который этого совсем не замечал.
— В свете всего вышесказанного, — говорил он, все больше воодушевляясь от звука собственного голоса, — совершенно очевидной становится необходимость создания обобщенного эпоса, который послужил бы связующим звеном между нашими двумя расами не только в будущем, но и в прошлом.
«Что со мной стряслось? — пытался думать Редуард. Это было нелегко: слов на мысли катастрофически не хватало. Поэтому Редуард думал преимущественно без слов, голыми образами. — Почему я все забываю?»
— Проиллюстрируем на простом примере, — продолжал Тот Который. — В легендах и мифах, доставшихся нам по наследству от древних поколений лингуампиров, неоднократно фигурировала безжизненная планета-прародительница под названием… э-э-э… Впрочем, не суть важно. Безжизненной она, разумеется, оставалась лишь до тех пор, пока не стала прародительницей. Так вот…
«Вот этот… как его… например, он-то все помнит! Каждое словечко… Вон как шпарит! И ведь что непонятно — когда он произносит какое-нибудь слово, я тоже его вспоминаю… кажется. Но почти сразу же — забываю снова».
— Что нам мешает взять эту милую планетку и заселить ее какими-нибудь представителями земной мифологии? К примеру, этими… ты, кажется, называл их… — Лингуампир нетерпеливо поцокал языком.
— Кентаврами? — машинально предположил Редуард.
«Только разве я про них рассказывал?.. Стоп! Что я только
что сказал? Кентаврами? Значит, что-то я все-таки помню? Кентаврами, кентаврами, кентаврами… Не забыть бы хоть это! Кентаврами, кентаврами…» — Он готов был повторять это слово до бесконечности.