– Убей его, - просто сказала Кристи, - ты имеешь на это право.
Капитан не согласился.
Было совсем темно и в то же время совсем светло: окна комнат были прикрыты металлическими ставнями и ни лучика света не прокикало наружу. Только пылали звезды, с дикой и неземной силой. Глаз привыкал к темноте и научался различать даже тонкие детали. Лишь пространство под деревьями было совсем черно. В темноте обострялся слух и Морис слышал странные звуки и пытался найти им объясниния, но не находил. Забибикал передатчик. «Убей его» - так она сказала.
– Анжел?
– Да, я.
– Как охота?
– Плохо.
– Никого не поймал?
– Нет, просто свалился в яму.
– Так выбирайся, - Морис тоже наполовину верил в неуязвимость Анжела и для него слова «Анжел упал в яму» обязательно означали, что яма негубока. Немало уже пережито вместе. - Выбирайся.
– Я не могу, - ответил Анжел.
А вот это уже что-то новое.
– Яма глубокая?
– Да, метра четыре. И еще, я, кажется сломал ногу. Здесь посреди ямы острый кол. Эти проклятые невидимки охотились на меня. Представляешь, они на меня охотились. Они зажгли костер и оставили его как приманку.
– И ты попался.
– Но я же…
– Наверное, им не совсем нравилось, что ты их ешь, - сказал Морис. - Жди, я что-нибудь придумаю. Я уже засек твое местонахождение. Как там с невидимками?
– Кажется, их полно сверху. Начинают кидаться камнями.
– Тогда кидайся в ответ. Конец связи.
Морис посидел еще минутку, раздумывая, потом сошел с крыльца и пошел к Зонтику. Зонтик стоял метрах в пятнадцати, у боковой стены. Спиной Морис чувстовал, что кузнечик где-то поблизости. Нельзя отходить от дома без оружия в такую ночь, особенно если поблизости бродит такая зверюга. Он ведь потерял хозяина, ему ведь все равно кого есть: невидимок или видимок, меня, например.
Он может прятаться в каждой тени. Вот и Зонтик, обошлось.
Он вошел, настроил системы Зонтика на слежение и убедился, что кузнечика поблизости нет. Фокусы фантазии, трус. Потом он включил всечастотные радиопомехи и попробовал связаться с Анжелом, убедился, что никакая связь невозможна. Пусть он попробует теперь выбраться из своей ямы, этот новоявленный вождь им же организованного племени. Посмотрим, как поможет тебе твоя неуязвимость.
Штрауб очнулся и открыл глаза. Глаза слезились. Сквозь воспаленный мозг текла мелодия. Комната покачивалась в такт мелодии. Комната теряла свою геометрическую правильность и один из углов даже завертывался в улитку. Из воздуха материализовались тени чудовищ и Штрауб понял, что спит. А открытые глаза ему просто снятся. Вот еще одни открытые глаза - они летают в воздухе, на расстоянии удара, они горят голубым сиянием. Жаль, что я не могу двинуть рукой.
Здесь же был Икемура. Где он? Сейчас он спит на кровати, ближе к дверям.
Штрауб напрягся и застонал. От лежания в одной позе понемела спина и жутко болела шея. На столике Ванька распевал песенки. Окно было закрыто стальным ставнем и в ставне, как в зеркале, отражалась вся обстановка комнаты: две кровати, стол, шкаф, стулья и Ванька, расставленный на стуле. В глазах Ваньки дрожит тревога, дрожит в ритме мелодии.
– Привет, - сказал Ванька, - как спалось?
– Плохо, ответил Штрауб, - ты разве умеешь разговаривать?
– Нет, не умею. Ты разве не видишь?
– Понятно.
– Жаль мне тебя, - сказал Ванька, - хочешь, спою?
– Откуда музыка? - спросил Штрауб.
– Это похоронный марш, ты ведь хочешь умереть торжественно? Давай, спою?
– Не хочу. Нучше помоги мне оторвать руку. Ну хотя бы одну руку.
– Бесполезно, - сообщил Ванька, - во-первых, я этого не могу сделать, а во-вторых, это бессмысленно. Ведь ты уже наполовину идиот. Зачем же тебя освобождать? Помирай. Чем скорее помнешь, тем будет тебе легче…
Штрауб снова закрыл глаза и застонал.
– Помирай, - сказал Икемура, - чем скоее ты помрешь, тем будет тебе легче.
Он отошел, лег на свою кровать и включил Ваньку.
Камни были увесистыми булдыжниками. Анжел успевал ловить некоторые и прикрываться от большинства. Но иногда камни все же попадали в цель. Один из камней попал даже в сломанную ногу и Анжел взвыл от боли. Он не думал о смерти, даже сейчас он не верил в возможность смерти; он думал о том, что из-за этой ноги придется проваляться несколько месяцев совсем без дела. За это время даже Ваньку валять надоест. А как же охота? Как же моя охота? Он почувствовал что вот-вот заплачет, не от боли или безнадежности, а от того, что у него отняли охоту.
Кто-то из невидимок сунул в яму острую палку и стал тыкать ею, вслепую.
Анжел дернул за палку и легкое тело свалилось на него. Анжел сломал невидимке шею и только после того, ощупав, убедился, что это была женщина. Он положил невидимое тело на сломанную ногу и на голову, разорвав его пополам. Теперь у него было некоторое прикрытие от камней. Ну, кому еще хочется потыкать в меня палками?
Он выбрал удобный булыжник и метнул его вверх, как советовал Морис. Что-то Морис молчит. Если эта тварь не поможет… Еще одно тело свалилось в яму. Ага, теперь вы будете осторожнее. Ага! - он снова почувстовал себя кровожадным и сильным. Интересно, почему Кузи нет? И почему не видно звезд? И почему столько «почему»?
Анжел включил передатчик и попробовал связаться. Ничего. Одни помехи. Ну подожди, дай мне отсюда выбраться. Я тебя не в такую яму закопаю. Он представил себе в какую яму закопает Мориса и чуть не застонал от наслаждения. Месть слаще меда. Я еще вылезу отсюда.
В яму полетело несколько горящих веток. Только этого не хватало. Они собираются устроить здесь подземный костер. Ничего, еще поборемся. Анжел выбрался из-под двух тел (одного целого, а другого разделенного) и встал на одну ногу. Дно ямы уже было все покрыто булыжниками. Он достал баллончик с краской и приготовился. Как только очередной булыжник поднялся в воздух, он нажал кнопку. И все стало видимым.
Невидимок было столько, что они с трудом помещались у края ямы. Сзади, видимо, напирали следующие ряды. Анжел схватил острую палку и наколол одного, еще двоих он успел сбить камнями. Теперь у него было надежное прикрытие.
Вдобавок, он ударил несколько раз в стенку и грунт осыпался, создав что-то вроде пещерки. Анжел забаррикадировался и стал ждать. Ждать пришлось не долго.
– Почему ты не сделал этого? - спросила Кристи.
Уже несколько ночей они проводили вместе и уже несколько ночей им совсем не хотелось спать.
– Ты думаешь, что так просто убить человека?
– Ты делал это много раз.
– Но… Это было иначе.
– Ты обязан был его убить. Ты был обязан по уставу, - сказала Кристи. - Если ты не убьешь его, то тебя казнят.
– Мы никогда не вернемся на Землю.
На Землю - это прозвучало так странно, как будто Земля и не существовала вовсе, как будто она была выдумкой поэтов, как будто все еще существовали поэты, хотя бы один. Как будто.
– Да, - согласилась Кристи и это прозвучало, как финальный аккорд, - да. Мы никогда не вернемся на Землю. И нас осталось всего восемь. И ты больше не командир. Я не стану есть человеческое мысо, когда он вернется с охоты. Ты можешь, если хочешь. Открой окно.
Стальной ставень поднялся. Ночь дохнула свежестью, щелканьем и треском, стрекотанием бесчисленных насекомых.
– Какая дикая планета, - задумчиво сказала Кристи, - я думаю, что были времена, когда человек был совсем дик. Тогда люди так же точно охотились друг на друга и жарили человеческое мясо на кострах. Но они не знали, что это страшно, потому что в них не было разума, который умеет знать. Но мы - мы с нашим разумом, я боюсь, что мы придумаем такое, что даже у тех невинных дикарей кровь бы остановилась в жилах, если бы они узнали. Вспомни, что творилось на Земле, а ведь там были законы. Тоже самое будет твориться и здесь, но лишь законов здесь нет. Беда людей в том, что они отвыкли повиноваться совести и привыкли повиноваться закону. Одно не совсем заменяет другое. И даже не это главное - просто когда исчезает закон, человек превращается в бешеного и почти всесильного монстра, который в конце концов обязательно убивает сам себя. И всех окружающих перед этим.