Книга, да еще и с нестандартным шрифтом? Он открыл книгу наугад и стал разбирать слова. Слова зазвучали как колокол.
А ветра не было совсем, но мой корабль летел.При свете молний и луне вздохнули мертвецы.
Они задвигались, вздохнув, потом приподнялись, и их не двигались зрачки, и было страшно как во сне при виде вставших тел.
Ему потребовалось минут двадцать, чтобы разобрать несколько строк и еще минут двадцать, чтобы прийти в себя.
Что за чепуха? - подумал он. - Мертвые тела не могут оживать. И он открыл первые страницы книги.
Время остановилось. Пространство свернулось, как свиток. Звезды погасли. Он читал, совершенно не понимая значений многих слов и подставляя вместо них свои собственные значения. Это была сказка. Сказки когда-то рассказывали детям.
Нет, это не совсем сказка. Аца читал о том, как старый моряк был спасен альбатросом из холодных морей у южного полюса, о том, как старый моряк убил альбатроса, о том, как один за другим стали умирать члены команды корабля, о том, как старый моряк остался один, о том как стала гнить вода в море, о том, как плыл корабль, неподгоняемый ветром, о том, как стали подниматься мертвецы и, ни слова не говоря, приниматься за свою прежнюю работу, о том, как страшно старый моряк пожалел о том, что он жив.
Аца оторвался от книги и спросил стрекозу о времени. Время все еще стояло.
«Полночь» - ответила стрекоза.
– Где мои друзья? - спросил Аца.
«Полночь» - ответила стрекоза.
– Зачем я убил их?
«Полночь» - ответила стрекоза.
– Что со мной пролисходит? - спросил он.
«Полночь» - ответила стрекоза.
– За что со мной сделали это?
«Полночь» - ответила стрекоза.
Она могла отвечать только на вопросы о времени.
Аца пошел к страшной каюте, к той, где еще оставались люди, к той, где хранилось оружие. Оглянувшись, он увидел, как за тем столом, где только что сидел он, уже сидят два его мертвых товарища, одетых в серые комбинезоны. Один из них посмотрел на Аца, но его зрачки не двигались. Аца отпер дверь в страшную каюту и постоял, ожидая выстрелов. Выстрелов не последовало. Тогда он прошел по коридору в обратную сторону, прошел мимо двух молчаливых мертвецов, сидящих за столом и проводивших его синхронными поворотами голов, ушел, настроил нужную систему, лег в капсулу и приказал ей закрыться. Потом он закрыл глаза и увидел перед глазами нечто яркое, но не успел понять, что именно он видит. Машина выстрелила капсулу в пространство. Полночь.
– Зачем он это сделал? - спросила маленькая Кристи.
Она стояла, держась пальцами за край стола и пытаясь посмотреть, что на этом столе лежит. Елена взяла ее на руки. На столе лежала книга.
– Не спрашивай, откуда я знаю?
– Ты большая, ты должна знать.
Минут пять назад они вышли из каюты и теперь стояли у стола, в центральном зале. Теперь было не страшно. Страшно было тогда, когда страшный человек отпер дверь и стоял за ней, не решаясь войти. Два стула были повернуты так, что, казалось, еще недавно кто-то сидел за столом. Воздух еще был согрет недавним присутствием человека. На столе лежала книга. Книга называлась «Кодекс военного пилотирования» и содержала только бюрократическую чушь, которую заставляли учить каждого пилота. Большая часть стены была прозрачна и они видели, как удаляется сквозь звездное пространство капсула с телом того, который еще недавно был человеком. Капсула медленно и равномерно вращалась - яркая, светящаяся, похожая на драгоценный камень на усыпанном звездами бархате.
– Он всегда хотел себе необычной смерти, - сказала Елена. - А сейчас, я думаю, он просто сошел с ума. Я ведь ударила его по голове прутом, а у него были очень сложные программы. Он всегда берег свою голову. Когда программы разрушились, он стал вести себя неадекватно.
– А что такое «неадекватно»? - спросила маленькая Кристи.
– Да какая разница. Главное то, что он умер и, несмотря на все, мне его жаль. Что мне делать теперь?
– Тогда давай я научу тебя плакать, - сказала маленькая Кристи, - я умею, у тебя тоже получится.
75
Идея, которая пришла в голову генералу Швассману была гениальной, как, впрочем, и все остальные его идеи. Он не умел мыслить негениально. Суть идеи была в том, чтобы не улучшать человека постепенно, путем медленных мер и програм, вроде Надежды Нового Поколения, а использовать уже готовые гены космического пришельца - ведь пришелец (пришелица, точнее), ведь пришелица была представителем высшей расы. То есть, он решил скрестить себя с жительницей пространств. Все гениальное просто.
Гениальная идея имела столь далекие перспективы, что генерал Швассман решил немного обождать с ее осуществлением. Несколько дней он провел в постоянных беседах с инопланетянкой. Оказалось, что инопланетянка тоже не нуждается во сне, очень удачно. У инопланетянки не было имени, а был только порядковый номер, две тысячи триста пятнадцатая. Номер одновременно означали и имя и место в иерархии.
Кроме того, номера не повторяются, чего нельзя сказать о именах. Надо будет подумать о введении номерной системы на Земле.
Генерал Швассман издел распоряжение о том, чтобы питомцам инкубатора больше не давали имен по достижении ими совершеннолетия.
Инопранетянка была проверена генетиками и те пришли в полный восторг. В такой восторг, что некоторые из них даже начали поговаривать о смещении Швасмана и назначении на его роль инопланетянки. Генерал Швассман, как умный человек, понимал, что должность его является ролью и роль эту может играть только генетический гений. Сейчас он стал генетическим гением номер два, но не огорчился. Он всегда, а он помнил себя с трехмесячного возраста, всегда ставил общественное выше личного.
Пришелица добровольно прошла все тесты и показала идеально высокий интеллект и идеально низкий уровень эмоциональности. Таким прекрасным показателям генерал Швассман мог только позавидовать. Пришелица была настолько неэмоциональна, что даже не понимала о чем поет Ванька. Она пробовала применить к его песням высочайшие степени логического анализа, но безуспешно, Ваньку степенями не возьмешь.
Слишком много пью вина - ты красива и умна. - пел Ванька и любой логический анализ разлетался вдребезги, как стекло от удара мячом.
Тогда генерал Швассман приказал убрать Ваньку из своего кабинета. Его примеру последовали и другие сотрудники. Пришелица, ради пользы дела, решила поселиться в той же палате, где заканчивал свое выздоровление Швассман. Она ничуть не стеснялась земного мужчины, оставаясь раздетой и отправляя естественные нужды - некоторые нужды у нее все же были. Иногда от нее пахло керосином, а иногда - прелыми листьями, но никогда не пахло плотью. По ночам они беседовали о будущем.
– Совершенно верно, - говорила пришелица, - это генеральный путь развития любой цивилизации. Мы обнаружили триста сорок три планеты со следами разумной жизни и с историческими памятниками. На всех этих планетах жили люди, похожие на вас или на меня. И все эти планеты, к сожалению, погибли. Но мы точно установили одно: все цивилизации двигались в одном направлении - в направлении улучшения собственной природы. То есть, они усиливали свой разум и усмиряли инстинкты, то есть эмоциональную сферу. Все они прошли, будучи еще полуцивилизациями, долгие века, когда процветали искусства - это были темные и дикие времена, потом наступали времена света. И, к сожалению, как только порода человека начинала приближаться к идеалу, человек вымирал. Обычно он вымирал лет через сто после вымирания искусств, даже не успевал нарадоваться новой светлой жизни.
– Отчего это происходило? - спросил Швассман. - И причем здесь искусства?
– Каждый раз от разных причин. Вы знаете историю Бэты, мы вымерли от случайного вырождения. Другие вымирали из-за болезней, войн, крупных бунтов или вообще без причин. Слишком велика смертность во Вселенной. Искусства здесь действительно не причем. Они рудиментарны, как обезьяний хвост. А проект, предложенный вами, кажется мне разумным. Ведь вам пока что ничего не грозит. Я согласна дать свои гены для развития вашего человечества.