Что там, за дверью?
(“Фантастика 2006” сборник)
Николай Науменко
От составителя
Пять лет и десять сборников спустя я снова обращаюсь к Вам с небольшим вступлением. Тогда, в начале 2000 года, возможность такого формата приходилось доказывать. Сейчас никому и в голову не придет усомниться в интересе читателя к короткой форме — повестям и рассказам. Да и площадок, на которых можно выступить, стало несравнимо больше: фантастику печатают не только “Если” и “Реальность”, но и “глянцевые” журналы, регулярно выходят жанровые и тематические антологии, а количество сетевых конкурсов зашкалило за все мыслимые пределы.
Какое же место занимает альманах “Фантастика” на этом празднике жизни? Что он собой представляет? Это не итоговый сборник по типу американских антологий “Лучшее года”, на что он и не претендует. Это не тематическая антология (прошлый год подарил нам несколько очень интересных образцов таковых — “Человек человеку — кот” и “Перпендикулярный мир”, например).
Так что же это? Наверное, это просто взгляд на современную российскую фантастику конкретного человека — составителя сборника. Как и всякий взгляд обычного человека, он не может быть стопроцентно объективным и безошибочным. Судья здесь один — читатель. Будем надеяться, что он и в десятый раз проголосует “за”.
Доброй Вам фантастики!
Искренне Ваш
Николай Науменко
Рассказы
Юлия Остапенко
ДЕНЬ БУРУНДУЧКА
— Не нравятся мне эти пуговицы.
— А? — переспросил я. — Что?
— Пуговицы, — повторил карниолец и ткнул в означенные предметы пальцами. Сразу во все шесть. Я чуть-чуть полюбовался гибкостью его суставов и сказал, с трудом пряча тоску:
— Чего не нравятся-то?
— Не знаю. Но мне от них как-то не по себе.
— Понятно. А какие надо, перламутровые? — не удержался я.
Карниолец, конечно, шутки не понял, и я сгреб комбинезон с прилавка.
— Зря вы все-таки. Настоящий шахтерский комбинезон. Конец двадцатого века, без дураков. И сертификат вот есть.
— Эти пуговицы излучают отрицательные поля, — заявил карниолец и яростно зашевелил надбровными усиками. Усики у этого экземпляра были фиолетовые, и я покорно наблюдал за их пляской — закон карниольской вежливости, иначе этот кретин мог обидеться. А впрочем, мне-то все равно уже, обидится он там, не обидится, — и так же видно, не купит ничего. Вечно под конец дня припирается такой, все щупает и несет какой-то бред, в который мне все равно не въехать.
— Ну тогда возьмите бурундучка, — вдохновенно попросил я.
Карниолец обратил на меня взгляд четырех глаз. Пятый продолжал подозрительно коситься по сторонам.
— Чточточтот? — прощелкал он. Озадачен, стало быть. Я приободрился и потащил из-под прилавка клетку. Витька застрекотал, приподнялся на задние лапки.
— Редчайшая животинка! — понесся я с места в карьер. — Вымирающий вид! Их не осталось даже на Земле! Занесены в Общегалактическую Красную Книгу! Не требует разрешения на стрижку и разведение! Неаллергенен!
— Прививки есть? — деловито осведомился карниолец, и тут я прикусил язык: прививок у Витьки не имелось. Больше того: сделать их в нашем орбитальном захолустье не было никакой возможности. Потому-то я и не мог сплавить треклятого бурундука с рук уже полгода, с того самого дня, как его приволокли из бюро находок. Я бы обратно отправил, но тогда, как назло, рядом подвернулась Машка и сразу нюни распустила: жалко, дескать. Ну да, верни мы его, находку сдали бы в утиль, а для живого бурундука это означает даже не безболезненное усыпление, а жестокую кремацию в соседстве с пустой тарой и механизмами неидентифицирован-ного назначения. Короче, Витька остался у меня, но в квартиру его тащить я отказался наотрез. Черт знает, авось повезет, и купит кто. Но, конечно, не везло. Чтоб мне — и повезло. Ага, сию минуту.
По моему обреченному молчанию карниолец понял, что прививок нет, и, гневно задвигав усиками, ретировался за дверь.
— Стойте! — заорал я. — Ну на кой вам эти прививки? Бурундук здоров как бык! Чтоб мне-то и не знать?! Я всю жизнь продаю бурундуков!
Карниолец не отреагировал. Стекляшки с готовностью разъехались в сторону, пропуская все его восемь метров в длину. Удалялся карниолец чинно. Если бы у него был зад, мне бы захотелось туда наподдать, но зада у него не имелось. Обидно вдвойне.
Я посмотрел на шахтерский комбинезон, который в расстройстве заткнул под прилавок. Пуговицы ему не подошли, понимаете ли. Отрицательные поля они излучают, блин. Наверное, я ощутил бы досаду, тоску, приступ самоуничижения и прочие признаки депрессии, если бы та же хрень не повторялась в моей досадной, тоскливой и склоняющей к самоуничижению жизни изо дня в день. Изо дня в день вот уже… но я просто сдохну, если прикину, сколько лет, так что давайте не будем об этом.