Теперь сто пятьдесят тысяч пребывали в нескольких шагах от Дианы. И пусть они выглядят как потрошеный труп, зато это — сто пятьдесят тысяч.
— Что особенного в ящике с несвежим мясом? — брезгливо осведомился Раскин.
— Вас интересует, почему бион столько стоит или как он работает?
— Объясни последнее, и первое станет понятным само собой.
Диана знала, как обращаться с этой штукой, но на роль корифея высокой теории не претендовала никогда. Ладно. Не боги горшки обжигают.
— Биоэлектроника от обычной отличается тем, что роль да/нет реле в ней играют органоиды живых клеток. Это не новость. Биоэлектронику разработали давно и успешно ею пользуются. Бион — новая ступень, и он предназначен для решения сверхсложных задач.
— В чем фокус?
— Вы знаете, мистер Раскин, способ решения любой задачи определяется тем языком, на котором программируется машина. Она как единый электронный организм воспринимает задачу. И какова бы ни была эта задача, на техническом уровне она будет решаться путем разбивания одного большого алгоритма на ряд малых и пропускания этих алгоритмов через однородные цепи. Для биона любая задача выглядит как ряд самостоятельных, не связанных друг с другом логических проблем. Внутри контейнера, — она подошла к агрегату и выразительно постучала по крышке, — есть несколько тысяч неоднородных, то есть совершенно разных органов, или, если хотите, биоузлов, способных наилучшим образом справиться с определенным типом логических проблем. В каждом органе — особое устройство клеток, особый язык программирования плюс особая тестовая матрица, отторгающая задачи неподходящего типа. Все эти органы — вроде сердца, печени, почек у человека — строго специализированы, а потому справляются со своей работой в миллионы раз быстрее стандартной электроники. Сверх того есть ИТЖ — информационно-транспортная жидкость…
— Та самая бурая дрянь?
— Она, мистер Раскин. Это… это… даже не знаю, как лучше выразить общий смысл… наверное, сообщество… простейших, обитающих в питательной среде и способных к воспроизводству только в момент совершения информационных операций. ИТЖ разбивает большую задачу на кластер малых, разносит их по органам, собирает ответы и конструирует общий ответ. Проблема только в том, что у этих простейших нет стимула к воспроизводству. Вернее, стимул есть, но он представляет собой вечное белое поле. Пробел, который следует заполнять в самом начале работы. Назвать смысл. Дать кодовое слово, фразу, символ… по-разному может быть. Это называют термином “ключ-стимул”. Когда-то, в первые дни жизни биона, программист как бы заключил изначальный договор с сообществом простейших: “Вы — работаете, когда я даю вам смысл для размножения”. Но каждый комплект ИТЖ, пусть она и готовится заводским способом, уникален, поскольку до закачки в бион активно запечатлевает условия окружающей среды: температуру, влажность, давление, игру электромагнитного поля, а особенно наличие микроорганизмов. Это разные сообщества. Поэтому и ключ-стимулы подбираются программистом индивидуально для каждой машины. Если ключ-стимул задан неправильно, ИТЖ-народ его просто не принимает, отторгает. Если он сформулирован небрежно, неточно, то и бион станет работать через пень-колоду.
— Ключ-стимул — штучка, которую ты берешься… э-э-э… определить?
— Да, мистер Раскин…
— Ты вообще-то уверена, что эта консервная банка с прокисшей тушенкой будет форцать?
— Одно связано с другим, мистер Раскин. Чтобы проверить, как он работает, нужен ключ-стимул, чтобы найти ключ-стимул, нужна задачка…
— Задачка тебе нужна… Навигационная подойдет?
— В самый раз, мистер Раскин.
Капитан обратился к навигатору Добсу:
— Бо, тебе как раз надо было посчитать маршрут до точки, где мы встретимся с заказчиком. Не возись. Отдай всю цифирь… э-э-э… мясному корыту.
Диане нравился сильный самец Раскин и совершенно не нравилось то, как он называет бион. Больше уважения к отечественной технике!
Капитан монстров из абордажной команды:
— Жак, Мак, тащите эту живую гирю в восьмой трюм.
Два бугая дружно взялись за ручки и без видимого усилия подняли агрегат.