Выбрать главу

Рученька специализировался на ломе мобильных телефонов. Он работал с Бандерлогами, Движением Че, Стальными Крысами и даже, говорят, с Помпезными Мертвецами.

Я знаю лишь то, что он мой друг.

И сейчас откроет гребаную дверь.

— Вы к Петровичу? Так он того… На прошлой неделе…

Синтезатор имитировал голос престарелой супруги ветерана, ударницы Третьей Пятилетки Марфы Агасферовны (не грузитесь, имена и легенды он сам придумывает).

— Мох, кончай дурить. Дело есть.

Дверь растаяла, обнажив свою истинную наносущность.

— Ползи.

Я шагнул за порог.

И оказался в полутемном коридоре, который упирался в туалет. За моей спиной боты вновь сплели титанокевларовую преграду.

10.56.

Пожимаю протянутую руку.

— Чего тебе?

Кракер — мускулистый, невероятно красивый (сегодня) эльф с белой гривой собранных в пучок волос и заостренными ушами — едва ли не упирался головой в потолок. Только лука с колчаном стрел не хватает… Рученька был одет во все черное.

— Вырядился.

— Сам такой.

Мы переместились в комнату.

Вас, конечно, удивляет, что я не попал к другу обычным путем. Объяснение простое. Кракер заблокировал на своей трубе функцию перекачки. Назовите это странностью, если угодно. Мохнатая Рученька путешествует только классическими способами. Если ему надо в Африку — он садится в самолет. К орбитальным поселениям его доставит шаттл или космический лифт. Но никак не волновой пакет.

Однако мой друг вечен.

Как и семьдесят пять процентов населения Земли.

— …редкостный образчик мозгового кала…

Я свернул ви-джеев и запихнул их на периферию зрения.

— Наслышан о твоей разборке с Неверином. — Рученька опустился в кресло-вертушку. — Сеть кипит.

— Я поэтому и пришел.

— Ты хочешь раскурочить его пароль. — Он не спрашивал. Утверждал.

— Нет, — качаю головой. — Не совсем. Ты пробьешь все контакты, записанные в памяти его трубы.

— Память зашита семизначным кодом.

— Ты получишь долю со ставок.

Глаза кракера округлились.

— Серьезно?

— Вполне. Это схватка на принцип, а не на деньги.

Эльфийское лицо расплылось в улыбке.

Стол выдвинул плоский, девятнадцатидюймовый монитор, сенсорную клавиатуру и перчатки.

Поначалу мы пользовались дуэльными пистолетами. Вы все видели эти пушки, они реагируют на ДНК определенного человека. Или группы людей. Таким образом случайные прохожие остаются в безопасности — при наведении на незаданную мишень механизм заклинивает. Вероятность случайного убийства ничтожна. Идеал для новичков.

Очень скоро мы освоились.

Запомните: профессионалы вооружены интерактивными стволами, С дорогами нанодвижковыми пулями на ментальном контроле.

Я предпочитаю ножи и вживленные шипы. Иными словами — ближний бой, физический контакт.

Неверии питает слабость к ловушкам. Расставляет и развешивает всякую энергополимерную гадость по твоему маршруту. Тут уж приходится радикально менять привычки…

Мы столкнулись четырнадцать лет назад.

Не встретились, а именно столкнулись.

Бандерлоги выкосили Безумных Шляпников, и дольше всех тогда продержался Неверии. Валили его всей командой, половину ребят потеряли. Впоследствии он дрался с Че, Церберами, Красным Сантой и Партизанским Формированием имени Фридриха Энгельса.

Но неизменно — против нас.

Слишком поздно я воткнул, что это личное. Просто я не нравлюсь ему. И наоборот.

Так мы встретились над Шамбалой.

Чтобы заключить пари.

Полдень.

Я перемещаюсь из обшарпанного подъезда в морозный февраль. Тусклое солнце висит над крышами домов.

Звоню.

Меня протаскивает через спутник, прокачивает сквозь эфир и выбрасывает в зону абонента. Разумеется, я всего этого не чувствую. Просто Минск разваливается паззлом и заново собирается в виде окна мансарды с громоздящимся до самого горизонта Копенгагеном. В кресле-качалке — ошалевшая тетя Неверина. В дальнем углу — проем люка и фрагмент металлической лестницы.