В таком состоянии он и вернулся домой. Открывая дверь, слышал телефонный звонок. Не разуваясь, прошел в комнату, снял трубку.
— Док, это я, Витя, — напряженно сообщила трубка. — Ты спал, что ль? Я тебе никак дозвониться не мог, ты трубку не брал… Ладно, фигня, проехали. Тут один человек с тобой перетереть хочет. Ну, ты знаешь о чем. В общем, я у твоего дома, ща зайду.
Кузьмин расплылся в улыбке. Посмотрел вниз. Под ногами было мокро, с брюк натекло грязной воды. Осторожно переступил на чистый участок.
— А заходи, — весело сказал он трубке.
Почему-то трубка больше не захотела с ним говорить, издавала противные гудки. Кузьмин пожал плечами и бросил ею в спинку дивана. Трубка потащила за собой аппарат, который свалился на пол, прямо в грязную лужу, и разбился.
— Вот и помер! — провозгласил Кузьмин.
— Кто?! — ужаснулись от двери Витиным голосом.
— Телефон! — объяснил Кузьмин. — Он старенький был. Отмучился. Ничего, я его завтра похороню. Ты на поминки зайдешь? Ты ж его знал при жизни…
Витя горестно поджал губы. У интеля сорвало башню, вот что читалось на его низком безупречном — ни одной морщины! — лбу. Кузьмин расхохотался, хлопнул бандита по плечу.
— Не ссы, Витя!
Обошел, зачем-то потопал на лестничной площадке. Ему понравилось, как пружинит она под ногами. Попрыгал. Витя отобрал у него ключи и запер квартиру. Хотел отобрать еще и водку, но Кузьмин не дал.
Машина стояла у подъезда. В бандитском понимании у подъезда, то есть не на дороге, а прямо у ступенек. Изнутри распахнули заднюю дверцу. Кузьмин вольготно раскинулся на сиденье и сказал:
— Привет!
Настя кивнула, глядя на него с прищуром, исподлобья. Она теперь все больше молчала. И Витя возил ее с собой повсюду, потому что боялся оставить одну дома. Или же опасался показываться на люди без нее. Черт их разберет.
Кузьмин невоспитанно пялился на ее новое лицо. После второй инъекции Настя быстро выздоровела, зуб ей сточили, а щека затянулась. Но от кукольной лубочности не осталось ничего. И такая Настя Кузьмину нравилась куда больше. Наконец-то она стала по-настоящему красивой. Правда, черты лица у нее постоянно менялись, не сильно, но при каждой встрече обнаруживалось что-то новое, чего не было еще три дня назад. Наверное, Кузьмин переборщил с дозой препарата.
Витя не заикался о том, чтоб ее бросить. Две недели назад он обмолвился, что у Насти прорезались паранормальные способности. Она слышит мысли, прозревает будущее и видит призраков. Но не боится, потому что знает, как со всем этим управляться. Витя ее зауважал, но признался Кузьмину, что спать с ней больше не может.
Кузьмин хотел пошутить, рассказать анекдот — уж больно серьезной была Настя. А она молчала и глядела огромными темными глазами. И Кузьмин почувствовал, что неудержимо трезвеет. Чтобы остановить процесс, хлебнул водки, прихваченной из дома. Как вода. Допил бутылку. Протрезвел окончательно. Настя усмехнулась тонкими губами и отвернулась.
— Сука ты, — сказал ей Кузьмин. — Я тебе новую жизнь подарил, а ты меня вытрезвляешь без спросу.
Настя не удостоила его ответом.
— Она и это умеет, — деланно хохотнул Витя. — Прикинь, я теперь сколько угодно выжрать могу. Хоть литр. Как приходит время за руль садиться, Настька только поглядит на меня так — и я трезвый, как стекло. Я тут с одним кренделем перетер, ну, проверить. Принял пол-литра и продуваться поехал. Ни фига. Кровь сдал на анализ. Посмотрели, а у меня в крови алкоголя столько, будто я лет пять пробку не нюхал. В общем, все по правде Настька делает. — Помолчал, вздохнул. — Только бабла жалко. Это что ж, покупаешь что повкусней, пьешь, а результата никакого. Как в унитаз вылил.
«Я создал чудовище, — думал Кузьмин. — Я, червь, вмешался в Божий промысел и создал кого? Чудовище. Она перестала быть человеком, и я не могу даже вообразить, кем она станет завтра. У нее все способности по желанию появляются. Этакая психическая регенерация. Захотела — и отрастила. Сначала хотела знать, что Витька о ней думает — и научилась читать мысли. Потом устала бояться завтрашнего дня — и обрела ясновидение. Не знаю, зачем ей призраки. Теперь она умеет отрезвлять. А что, если завтра ей захочется летать? Крылья отрастит? Большие такие, черные крылья нетопыря…»
Витя болтал безостановочно, компенсируя высокомерное молчание сверхчеловеческой самки рядом с собой. Кузьмин начинал догадываться, что история с Настиными зубами не была случайной. Точней, была она именно случайной. Какая-то уникальная реакция организма. Кузьмин испытывал имморталин на животных и на этой человеческой паре. Ни у кого никаких нежелательных последствий. Он потом, когда Настя поправилась, удалил у подопытной собаки два зуба. Ничего, выросли заново. Правильно выросли. Удалил половину кишечника — за месяц восстановился. Много еще чего делал. Ничего похожего на Настино осложнение.