— А как их выводили? — взбивая свой соломенный тюфяк, брошенный у дверей (чтобы коварный враг, войдя, запнулся об оруженосца и вынужден был потратить время, перерезая ему горло), спросил Трикс.
— Как-как… — сэр Паклус почесал волосатый живот. Рыцарь вообще отличался изрядной волосатостью, что стало ясно, когда Трикс помог ему снять кольчугу и Паклус остался в одном исподнем. — Магией, конечно. Магия, парень, это великая сила!
— Я думал, вы магию ненавидите, — задумчиво сказал Трикс. — Ну… раз воюете…
— Магию? Ненавижу? — Паклус выпучил глаза. — Да ты, я вижу, совсем недотепа! Как можно магию ненавидеть? Она и в бою для рыцаря первый помощник, и в быту всем нужна. Кто землепашцам погоду предскажет? Маги! Кто монстров огненным дождем окатит или в лед вморозит? Маги! Раны кто вылечит, донесение через всю страну перешлет, обстановку посредством хрустального шара разведает? Маги, маги и еще раз маги! Все может магия.
— Тогда вы не любите магов? — предположил Трикс. Глаза у него уже слипались, но ему было интересно, а Паклус тоже был настроен поговорить. — Или мага? Вот того, которого мы воевать завтра едем…
— Я не люблю магов? — Паклус фыркнул. — Да если бы не маги — нас бы давно Самаршан завоевал. Или северные варвары. Или маги-витаманты, что после второй магической укрылись на Хрустальных островах.
— Тогда мага? — повторил Трикс.
— Радиона Щавеля? Я не люблю Радиона Щавеля? — теперь Паклус возмутился по-настоящему. — Да будет тебе известно, непочтительный отрок, что во вторую магическую мы вместе с Радионом стояли насмерть у Черной Переправы! И мой меч сдерживал натиск уживленных, пока Радион собирал силы для заклинаний. А потом еще много раз судьба посылала нам совместные подвиги!
— Тогда я ничего не понимаю, — признался Трикс. — Зачем же вы с ним воюете?
— Потому что полтора года назад мы поспорили за чашей доброго вина, — Паклус со вздохом опустил голову на гладко обструганный чурбанчик, заменявший на постоялом дворе подушку. — Радион заявил, что маг всегда сильнее рыцаря. И в честном бою рыцарю не победить мага. А я сказал, что смогу! С тех пор пытаюсь взять штурмом его башню. Но пока не получается.
Трикс молчал, переваривая услышанное.
— Та чаша с вином была большая… — задумчиво сказал Паклус.
— И, кажется, не одна. Но клятва есть клятва!
Трикс подумал об оруженосцах, которые были оруженосцами. Но промолчал. Все-таки он сильно повзрослел за три последних дня.
— Оруженосцев вот только жалко, — вздохнул Паклус, будто прочитав его мысли. — Я-то и снаряжен получше, и сопротивление к магии имею…
Он вдруг осекся, будто сказал что-то лишнее. Но Трикс, который ничего не понял, молчал.
— Чтобы не было недоговорок! — внезапно сказал Паклус посуровевшим голосом. — Я на четверть гном. А все гномы сопротивляются магии, это у них врожденное. Ты что-нибудь имеешь против гномов?
— Я? — растерялся Трикс. — Ничего. Я в летописях читал, что нередко гномы и люди не воевали, а даже вместе сражались. Ну, против эльфов или если добыча ожидалась большая.
— Верно, — подобревшим голосом сказал Паклус. — Коли уж честно, то гномы меня своим не считают. У меня бабушка была гномом. Очень редкий социальный казус. А у гномов род наследуется, как у людей, по отцовской линии, по материнской — у эльфов.
— Это, наверное, очень романтическая история, — сказал Трикс. — Ну, бабушка-гном. Да?
Паклус рывком сел на кровати. Схватил свечу, подошел к соломенному тюфяку. Склонился над Триксом, поднес свечу к его лицу и подозрительно всмотрелся. Не обнаружив и следа ухмылки, сконфуженно улыбнулся, потрепал Трикса по голове, загасил грубыми пальцами свечу и пробормотал:
— Спать уже пора, завтра рано в путь…
— Спокойной ночи, господин, — с некоторым усилием пролепетал перепуганный Трикс.
— Спокойной ночи, оруженосец, — в голосе Паклуса все еще слышалось смущение. Он грузно сел обратно на кровать. Поворочался, укладываясь. Потом сказал: — Ну… романтическая, согласен. Бабушку и дедушку во время кораблекрушения волны выкинули на необитаемый остров.
— И там были дикари? — спросил Трикс.
— Что? Какие еще дикари, остров же необитаемый! Никого там не было. Даже козочек. Дедушка пять лет держался, а на шестой год все-таки сделал бабушке предложение. Ну не железный он все-таки! А через год, как раз матушка моя тогда родилась, к острову пристал пиратский корабль — запасы воды пополнить. Дедушка с бабушкой его захватили и заставили головорезов отвезти их на материк. Бабулю свои бы уже не приняли, это у гномов строго… ну а дед — он человек чести был. Раз поженился, так поженился. Опять же дочку любил. До старости самолично ее брил!
Трикс молчал, ошарашенный этой эпической картиной.
— Очень скучаю по дедушке, — продолжал Паклус. — Умер он недавно.
— А бабушка? — решился спросить Трикс.
— Бабушке-то что? Она же гном. По-прежнему на кузне, с утра до вечера молотом машет. Доспехи мои она лично ковала! В них, кстати, тоже защитная сила от магии есть. Бабушка у меня мастерица на все руки… — в голосе Паклуса прорезалась нежность. — Пивные кружки себе кует, заколки для бороды…
— У меня бабушка тоже… любила гладью вышивать, — рискнул вставить Трикс.
— И правильно, — одобрил Паклус. — Каким бы ты высокородным ни был, а умей что-то своими руками делать. Ну ладно… спи давай.
Глаза у Трикса уже совсем слипались, а язык едва ворочался. Он быстро и крепко заснул.
Паклус еще долго ворочался, разок вставал по нужде, а возвращаясь со двора с грубоватой симпатией посмотрел на съежившегося на тюфяке Трикса, после чего заботливо укрыл своим одеялом. Ночь была прохладной, с моря тянуло свежестью. Паклус же, как любой человек с примесью гномьей крови, холод переносил стоически.
Давно известно, что лучший способ узнать, процветает ли государство, проехать по его дорогам. Честолюбивый и жестокий правитель, разорив крестьян и обложив поборами горожан, может воздвигнуть столицу неописуемой красоты. Правитель ленивый и безвольный, попустительствуя простому люду, может позволить селам и городам расти и процветать, в то время как государство чахнет и гибнет. Но и у того, и у другого в самом большом запустении окажутся дороги, ибо только властитель, сочетающий в себе твердость и уступчивость, волю и терпение, способен накинуть на всю страну сеть дорог, что свяжет ее крепче солдатских алебард, общего языка или даже общей веры.
Дороги в королевстве были. И были они всякие. Но в княжестве Дилон, и этого никто бы не посмел отрицать, дороги содержались в порядке. Иногда земляные, иногда мощенные камнем или каменным деревом, с мостами и переправами в нужных местах, с придорожными трактирами, конюшнями и небольшими форпостами стражи. Конечно, в местах совсем уж диких случались и разбойники, и бездорожье (никто не знает, что хуже и что приносит казне больше ущерба), но по большей части путешествовать по Дилону было приятно.
Трикс с огромным удовольствием восседал на смирном чалом жеребце, рыжем с белым хвостом. Жеребец был немолод и потому спокоен, но еще и не стар, так что после закованных в броню рыцарей нес мальчишку на спине легко, будто перышко. Когда Трикс временами поддавал ему шенкелей, конь удивленно поворачивал голову — словно забыв, что на нем восседает всадник. Скорее всего, так оно и было. Конь Паклуса, каурый молодой жеребец, гордо вышагивал впереди, а чалый Трикса неспешно следовал за ним. Город Дилон остался позади, и рыцарь с оруженосцем ехали через бескрайние пшеничные поля.
— Сэр Паклус, а как вы собираетесь победить Радиона Щавеля? — спросил Трикс, когда ему наскучило любоваться пейзажами. Он по-прежнему был в своей одежонке, поскольку желтые штаны и оранжевую рубашку, оставшуюся от прежнего оруженосца, отказался надевать наотрез. Паклус и не настаивал, буркнув, что вкусы у мальчишки были странные: «Ты бы еще на его голубую шляпу посмотрел!».
— Амулет, — коротко ответил рыцарь. Он ехал с непокрытой головой, держа шлем на сгибе руки, а на голову для защиты от солнца приспособил белый платочек. — Тот, который вчера принес горбатый карлик. Если не врет, то четверть часа ни одна магическая атака Радиона меня не проймет.