— Можешь! — в унисон ответили Паклус и Щавель. Переглянулись. Потом Радион выразил общее мнение: — Только ты станешь никудышным рыцарем и плохим магом.
— У меня действительно есть способности к магии? — спросил Трикс.
— Ты знаешь, что такое магия? — вопросом ответил Радион.
— Искусство словами менять мир.
— Верно. А почему слова могут менять мир?
— Не знаю, — Трикс пожал плечами. — Это тайна, наверное… Нужны особые слова?
— Особые, — кивнул Щавель. — Дело в том, мальчик мой, что мир — это лишь представление людей о нем. Когда-то люди договорились считать, что небо — голубое, солнце — желтое, трава — красная…
— Радион, трава — зеленая, — негромко сказал Паклус. — Сколько можно тебе напоминать?
Маг смутился:
— Зеленая, конечно же. Я оговорился. Чтобы пример был нагляднее.
— Вино у нас в чашах какое? — напористо спросил Паклус. Щавель вздохнул:
— Ну помню, помню! Хватит попрекать, у меня дед цвета не различал, а я в него уродился! Кровь и вино — красные, трава и жабы — зеленые. «Что льется, то красно!»
— Это я ему такое напоминание придумал, — с гордостью сообщил Паклус. — Давай излагай дальше.
— Так вот, — маг откашлялся. — Когда-то люди договорились, каким должен быть окружающий мир. И договорились, конечно же, с помощью слов. Придумали для всего на свете объяснение. Но слова-то могут быть разные. И сила в них осталась! Если ты подберешь правильные слова и скажешь что-то очень убедительно, то мир может тебе поверить. И изменится.
— Поэтому магу всегда нужен слушатель, — добавил Паклус. — Хотя бы тупой минотавр. Поэтому умные маги всегда ходят со спутниками. С учениками, к примеру.
— Хорошие маги, — сказал Радион таким тоном, что стало ясно: себя он относит к очень хорошим, — могут и сами себя уболтать. Но, конечно, с напарником проще. Чем простодушнее и доверчивее напарник — тем лучше действует магия.
Он искоса поглядел на Паклуса и торопливо отхлебнул вина, будто решил, что сболтнул лишнее. Но рыцарь ничего дурного не подумал.
— Какие слова в волшебстве верные, а какие — нет? — спросил Трикс.
— Правильный вопрос, — кивнул Щавель. — И как во всяком хорошем вопросе, в нем уже есть ответ. Верные слова — те, в которые верят! От которых захватывает дух и сладко замирает сердце!
— А почему придуманные слова слабеют?
— Еще один отличный вопрос! — оживился Щавель. — В тебе задатки великого мага! Да, единожды придуманное заклинание можно использовать много раз. Но от частого произношения оно как бы изнашивается, мир в твои слова верит все меньше и меньше, волшебство работает все слабее и слабее. А уж если его записать и начать раздавать кому попало, то через несколько месяцев самое могучее заклинание превратится в ничто! Поэтому маги свои заклинания берегут и без нужды не используют, чаще импровизируют, для мелких бытовых задач магией не пользуются.
— Решай, мальчик, — сказал Паклус. — Ты оруженосец славный, я бы из тебя сделал рыцаря. Но если решишь стать магом… — он замолчал, потом грустно добавил: — Что ж, возможно, мы еще встретимся на поле брани в одном строю. И пока ты будешь сочинять свои красивые слова, я со своим верным мечом постараюсь прикрыть тебя от чудовищ.
Трикс подошел к рыцарю и крепко обнял его.
— Это значит, ты выбрал карьеру рыцаря, мальчик? — растроганно спросил Паклус.
Радион Щавель улыбнулся.
— Нет, сэр Паклус. С вашего позволения я пойду учиться магии у вашего друга, — ответил Трикс. — Спасибо вам большое. Я бы постарался стать достойным оруженосцем и рыцарем. Но, знаете, мне кажется, что магия — это мое.
Паклус кивнул. Печально сказал:
— Ты прав, Трикс. Удачи тебе. Трикс повернулся к магу и спросил:
— Что мне делать, господин учитель? Радион прищурился:
— Спустись на два этажа вниз, ученик. Там ты найдешь большую и грязную кухню. Постарайся за вечер сделать ее несколько чище. И помни, что волшебники не используют магию для презренных бытовых целей.
— Слушаюсь, — сказал Трикс, ничуть не удивившись.
Он бросил последний взгляд на игрушечный домик и пошел к лестнице. За его спиной Паклус шепотом сказал Радиону:
— Очень славный мальчик. Но все-таки учитывай, он немного недотепа.
— О, да, — с удовольствием ответил маг. — Я вижу. Из таких и получаются самые лучшие волшебники.
И спускаясь на кухню, Трикс широко улыбался — как человек, наконец-то нашедший свое место в жизни.
Сергей Чекмаев, Пауль Госсен
Спамелла
— Памела? — переспросил он.
— Спамелла, — поправила она.
— Дурацкий ник.
— А мне нравится.
Спамелла стояла на фоне заката — юная, обнаженная по пояс, с тяжелым лазерным карабином на плече — и смотрела в виртуальную даль. Ремень винтовки лениво покачивался, изредка прикрывая правую грудь.
Он поймал себя на том, что засмотрелся. Недовольно хмыкнул и повторил:
— Дурацкий ник.
— Да пошел ты… — Спамелла смерила его оценивающим взглядом. На нем красовались ковбойская шляпа, кожаная куртка с бахромой и черные, тупоносые казаки. — Сам-то ты кто? Неуловимый Джо?
— Я Последний Изгой, — ответил он с вызовом.
— Красивый ник, — Спамелла улыбнулась.
— Дура, — он сплюнул. — Это не ник, это — судьба.
— Вот и познакомились… — груди Спамеллы колыхнулись.
Они помолчали.
— Черствый ты, — неожиданно сказала она. — Нет чтобы подарить девушке немного любви и тепла.
— А-а?… — короткое мгновение Последний Изгой боролся с искушением, потом сдался. — Ну, это… давай.
Спамелла закинула винтовку за спину и прижалась к нему.
— Изгой, у тебя ширинки нет.
— Как нет? — Он поискал: ширинки действительно не было.
— Программная ошибка, — догадалась Спамелла. — Ты, наверное, со стандартным набором в Игру вошел…
— Да я как-то не подумал… Что будем делать?
— У тебя нож есть?
Нож был. Спамелла умело и быстро вспорола брюки, Изгой не успел даже испугаться.
— Было классно, — услышал он чуть позже. — Ты такой… такой…
— Да ладно… — не поверил Изгой.
— Правда, — сказала она. — Пошли, что ли?
Солнце село. Спамелла и Последний Изгой шли по темным улицам заброшенного города строго на запад. Они почти не прятались. Ориентировались на перекрестках, где светились огромные плакаты, рекламирующие сигареты, выпивку и прочие радости реальной жизни. Прищурив левый глаз, можно было разглядеть игровые опции — компас, часы, количество противников и приблизительное расстояние до них.
Противники были далеко. Лишь однажды прямо на них выскочил небритый крепыш в драном камуфляже. Последний Изгой по-ковбойски выпалил с бедра. Игрок схватился за подстреленное плечо, упал на колени и попытался отползти за угол. Спамелла добила его в самый последний момент.
— Быстро стреляешь, — заметила она. — Только пушки твои не очень, такими с одного раза не убьешь. Ну, понятно, — стандартный набор…
— А что, — удивленно спросил Изгой, — можно было чего-нибудь помощнее взять? Я в меню не заметил…
— Вот я и говорю — стандарт, то есть самое простое оружие в Игре, зато подходящее по антуражу. В расширенных опциях можно хоть ракетомет выбрать.
— Да ну? — не поверил Изгой.
— Запросто. Только что бы ты с ним делал, попав на какой-нибудь водный уровень или в мир фэнтези? Первые пять минут, понятное дело, был бы там круче всех, а потом — что? Заряды не вечные, а новых взять неоткуда.
Последний Изгой внимательно рассмотрел свои пистолеты, засунул за пояс.
— А это, — он кивнул на винтовку в руках Спамеллы, — откуда?
— Это надо заработать. Ты в Игре часто бываешь?
— В этой, — Последний Изгой выдержал паузу, — в первый раз.
— Надо же! Новичок, значит, — она улыбнулась. — А я в Игре уже восемь месяцев. И знаешь… Мне нравится быть в паре с новичками.
— Почему?
— Так, — сказала Спамелла.
Изгою ответ не понравился.
— И часто ты побеждаешь?
— Всегда.
— Что?
— У меня в Игре свои интересы.
Она подошла к убитому игроку, ногой перевернула труп на бок.
— Зачем он тебе? — спросил Изгой.