Если не знать заранее, сколько частей (отдельно изданных томов) планируется в твоем «романе», какой будет читаться подряд, а не с перерывами из-за времени издания, где будет кульминация всего текста и чем душа успокоится — ничего не выйдет. Заодно можно столкнуться с технической проблемой: по большому счету, дописав последнюю строчку, надо бы сократить в первом томе восемьдесят две страницы, а вот этот кусок действия оттуда перебросить сюда — но поздно! ИЗДАНО! Разве что запятые удастся заново расставить для нового переиздания. Так что если вы пишете роман, вы должны в стратегическом отношении знать его от начала до конца, еще не написав последней фразы и не позвонив издателю.
С нами можно спорить, можно не соглашаться, можно работать по каким-то другим принципам — да ради бога, никаких проблем. Мы ведь не агитируем всех срочно бросаться писать исключительно романы. В принципе роман не является чем-то лучшим, нежели повесть или эпопея. Все жанры имеют совершенно одинаковое право на существование. Мало ли, насколько у человека хватило размаха, мыслей, идей — и как он это организует на бумаге! Но проблема романа в том, что это жанр медленный, так сказать, дегустационный.
Его нельзя «хлопнуть» одним глотком.
Нет, можно, конечно, — но тогда в рамках от «круто вставило!» до «ни фига не понял!».
Роман рассчитан на чтение и перечитывание. В увлечении сюжетом, действенным событийным рядом мы пролетаем мимо очень важных моментов. Подоплека событий, расширенное пространство текста — с первого раза это ловится только частично. А оно самое дорогое — вкусовые оттенки, послевкусия, нюансы, ароматы… Вот и приходится перечитать еще раз, чтобы оценить в полной мере.
Были мы этим летом в Лувре. Смотрим: висит «Мона Лиза». Видели сотни репродукций и никогда не могли понять: она что, и впрямь улыбается? А тут вдруг встали напротив оригинала и видим: улыбается! Ясно улыбается — лукаво, с вызовом… Очень характерная улыбка. И чем дольше смотришь, тем она больше тебе улыбается.
Так вот, роман улыбнется вам не сразу. Надо ехать за тридевять земель и вглядываться — тогда дождетесь.
© Г.Л. Олди, 2007
Андрей Шмалько
РЕВАНШ, ПОГРОМ, КАПУТ
«Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей…» (Пс. 1–1,2). Ради политкорректности вывернем наизнанку: «Неправеден муж, иже не идет на совет благочестивых и не стоит на пути праведных и не сидит в собрании святителей…» Теперь никому не обидно? Странное дело! Когда собираешься на обычный конвент, о политкорректности не думаешь. В крайнем случае помнишь о том, что писателя Н не следует хвалить в присутствии писателя М — и не забываешь об этом до третьей рюмки. О политике же, особенно после помянутой третьей, беседовать вообще не принято. Моветон-с!
Блажен муж, неправеден муж… Стоит ли помянутому мужу идти на конвент, объединяющий писателей, скажем вежливее, не только по литературным интересам? Хотите политики, коллеги? Ладно. Только потом не обижайтесь.
Начнем!
Пересказываю прозой. Если саму идею Империи я согласен обсуждать в плане профессиональном — историческом и литературном, то от забот по воссозданию конкретной Российской империи меня увольте. Занят-с. Прилагаю в меру возможностей все силы, дабы сия империя не была воссоздана как можно дольше — а еще лучше никогда. И не говорите, что не мое это дело, потому как инородец. В том-то и вся соль, что инородец. Послушать, что некоторые — не дворники, не отставные любера — фантасты о таких, как я, инородцах, говорят, сразу из пацифистов выпишешься. И нации моей нет, выдумали ее — лично граф Стадион, наместник Галиции и Ладомерии, и ума мы невеликого, и фамилии смешные, и в голове одни мысли о сале. К тому же все поголовно предатели, Мазепы с Бандерами. Но почему-то в этот самый «имперский проект» нас, таких плохих, регулярно вписывают, то целиком, то частями, то с войной, то без.
…Недавно решил уточнить, кто из нынешних фантастов первым описал войну России с Украиной. Уточнил — и вам советую. Когда-нибудь пригодится.