Но продолжался этот полет очень недолго, потом машина куда-то очень мягко опустилась, и тьма рассеялась, открыв море, дышащее легкой волной, и палящее солнце, висящее над морем.
Море и солнце, вроде, остались прежними, а вот все остальное сразу стало для ученого и его ассистента совсем другим, непонятным и непредсказуемым.
3
В том, что машина времени вновь угодила на какой-то корабль, сомнений, правда, не было, потому что она опять стояла на палубе. Только палуба теперь была не деревянной, как на каравелле Колумба, а неизвестно из какого гладкого материала серебристого цвета. Может быть, пластика, может, сплава каких-то металлов. Удивительное дело, но никаких бортов, ограждавших палубу, не было.
Само судно тоже было невысоким – палуба его находилась чуть ли не вровень с водой, – но размерами, судя хотя бы по ширине палубы, явно побольше, чем крошечная «Санта-Мария», на которой два путешественника по времени находились несколькими мгновениями раньше.
Между тем, и флотилия Колумба никуда не делась: паруса трех каравелл, идущих одна за другой, как краем глаза машинально отметил Николай Леонидович, были видны справа по борту от этого неизвестного корабля, причем очень близко.
Слева море было пустынным. Одновременно с этим путешественник по времени осознал, что на самом этом неизвестном корабле не видно ни мачт, ни парусов, ни матросов.
Корму загадочного судна закрывали от его глаз массивный холодильник и высокая душевая кабина машины времени.
А в нескольких метрах перед машиной, загораживая нос корабля, на палубе стоял шар небесно-голубого цвета и диаметром в пару метров. Он-то и оказался самым главным впечатлением Николая Леонидовича в этот первый необыкновенный момент.
Верхнюю часть шара опоясывал ровный ряд круглых маленьких окошечек, стекла которых блестели в солнечных лучах. Окошечки были похожи на иллюминаторы, отчего шар можно было принять за аппарат для подводных исследований. Во всяком случае, концу XV века и плывущим в непосредственной близости испанским каравеллам его внешний облик никоим образом не соответствовал.
Однако о столь явном противоречии Николай Леонидович даже не успел толком задуматься, потому что сейчас же из-за шара вышли два высоких бородатых человека с веселыми лицами.
Одеты они были в одинаковые одежды странного покроя; во всяком случае, подобного Николай Леонидович нигде не видел. Сразу бросалось в глаза, что у обоих на запястьях были массивные металлические браслеты, по которым то и дело пробегали загадочные разноцветные огоньки.
Первое, что сделали бородачи, выйдя из-за шара, так это разразились хохотом. Потом, сквозь смех, один с трудом проговорил:
– Еще один! Даже двое! Эй, господа, с прибытием!
– А вид-то, вид какой! – с трудом вымолвил другой. – Несуразица полная.
– Да, вид забавный, – согласился первый. – Но ведь работает, несомненно, а это главное.
Говорили по-английски, этот язык, как полагается ученому, Николай Леонидович знал. Однако машинально отметил про себя, что было в этом языке, и в словах, и в произношении говоривших нечто странное. Да и понять, о чем, собственно, идет речь, было затруднительно.
Но столь же машинально исследователь ответил на поздравление с прибытием, потому что эти слова, в отличие от всех остальных, имели вполне определенное и ясное значение:
– Спасибо! – пробормотал Николай Леонидович.
В ответ на эти слова раздался новый взрыв жизнерадостного смеха. Коровушкин встал, чувствуя растерянность, какой никогда в жизни не испытывал. Творилось нечто несуразное, далекое хоть от какого-нибудь смысла, и к этому он совсем не был готов.
Одно дело, настроившись должным образом, отважно переместиться по оси времени на несколько столетий назад, примерно зная, что тебя ожидает. Тут не так уж трудно пережить отдельные накладки – хотя бы промах с намеченной датой и некоторые другие мелочи, вполне простительные для первого раза.
Совсем другое неожиданно угодить вообще непонятно куда, в какую-то фантасмагорию, которая неизвестно чем окончится.
Да еще вдобавок вызвать своим появлением приступ веселья у двух неизвестных субъектов.
Ассистент Василий тоже поднялся и принялся поправлять очки, хотя они и без того сидели на его переносице именно так, как и следовало.
Бородачи, подойдя к двум путешественникам во времени вплотную, наконец отсмеялись. После чего переглянулись и на лицах обоих, как по команде, проявилось участие.
– Ничего, освоитесь потихоньку, – сказал первый, – ко всему привыкнете. Смеемся мы, господа, не обижайтесь, потому, что вид у вас донельзя забавный.
– А нам ничего другого и не остается, как ко всему относиться с юмором, – добавил второй.
– В общем, лица у вас сейчас, – продолжал первый бородач, но тут он вдруг запнулся и стал как по-особому разглядывать Николая Леонидовича. – Что-то, кстати, мне ваше лицо... Или ошибаюсь? Словом, видели бы вы себя сейчас со стороны. А это что у вас такое? Щипковый музыкальный инструмент?
– Гитара, – ответил ассистент Василий, проследив за направлением его взгляда.
– Добро пожаловать! – сказал второй бородач.
– Куда добро пожаловать? – дрогнувшим голосом спросил Николай Леонидович. – Где мы?
– В открытом море, как видите, – ответил первый.
– Точно так же, как мы, – добавил второй.
– В Атлантическом океане, – уточнил первый и добавил: – Мы так думаем, потому что Колумб плывет рядом.
– Плывет, – машинально согласился Николай Леонидович, бросив взгляд на паруса каравелл.
Чувствуя, сколь хаотично от всей этой несуразицы мечутся его мысли, он понял, что немедленно надо задать такой вопрос, на который можно будет получить самый простой ответ. То есть ответ, не требующий для постижения его смысла дальнейших умственных усилий, если от них все запутывается еще больше.
Предыдущий ответ про открытое море умственных усилий настоятельно требовал. Потому что по обыкновенному морю 1492 года рядом с флотилией Колумба никак не мог двигаться странный корабль с палубой серебристого цвета, несущий на борту шар, похожий на аппарат для исследования морских глубин.
Вдобавок обыкновенные моряки 1492 года непременно как-нибудь реагировали бы на плывущий буквально бок о бок с ними неизвестный корабль без парусов, но с удивительным небесно-голубым шаром на палубе. Палили бы из пушек или, например, пытались от него удрать на всех парусах. Эти же плыли так, как будто никакого другого корабля рядом с ними не было и в помине.
В дальнем уголке мозга Николая Леонидовича уже мелькнула мысль о космических пришельцах, с которых вполне сталось бы в познавательных целях сопровождать корабли Колумба, прилетев на Землю как раз ко времени начала его первой экспедиции.
Такими пришельцами и могли быть оба жизнерадостных бородача, носящие на запястьях удивительные браслеты с мигающими огоньками. Надо полагать, скрыть каким-нибудь образом свой корабль от глаз Колумба, чтобы не отвлекать его от открытия Америки и наблюдать за ним скрытно, им было вполне по силам.
Если бы бородачи сразу признались, что они пришельцы, это был бы простой и ясный ответ, и многое сразу стало понятным.
С другой стороны, два эти бородача вели себя все-таки как самые обыкновенные земные люди, говорившие на английском языке. Пусть и на каком-то странном английском.
– Вы кто такие? – спросил Николай Леонидович.
– Новозеландцы, – ответил первый бородач.
Услышав такой простой, но невероятный ответ, Николай Леонидович успел еще машинально подумать, что во времена Колумба о существовании Новой Зеландии никто не подозревал. И сразу после этого стал свидетелем, а то и участником совсем уж загадочного явления.
Прямо перед исследователем, на уровне лица, и опять из пустоты объявился ярко-красный диск размером с закусочную тарелку. Несколько секунд он висел в воздухе, и у Николая Леонидовича создалась отчетливое впечатление, что диск осматривает его с головы до ног цепким, холодным, оценивающим взглядом, хотя никаких зрительных приспособлений на нем не было видно. Непроизвольно исследователь поежился.