Аманда пристально посмотрела на него, покачала головой.
– Ты не понимаешь...
– Объясни, чего я не понимаю.
– У меня сын...
– Вот он-то как раз поймёт.
Медведев взял женщину за руку, медленно приблизил лицо к её лицу.
– Попробуй сделать шаг... один шажок навстречу...
Она зажмурилась, открыла глаза, вырвала руку.
– Нет!
Лицо Медведева стало на мгновение слепым и беспомощным.
Аманда вздрогнула, вдруг ощутив его боль, погладила по щеке.
– Яр... сейчас не время... потом поговорим, когда вернёмся домой. Хорошо?
Он встрепенулся:
– Обещаешь?
Она слабо улыбнулась.
– Обещаю.
Медведев несколько мгновений не сводил с неё глаз, быстро поцеловал пальцы и отодвинулся.
– Я подожду.
– Только одна просьба... для всех мы останемся просто коллегами. Особенно для Сизифа.
– Это важно?
– Для меня да.
– Хорошо, госпожа Блюмквист. Как скажете. Кстати, я не верю, что у вас нет своей личной идеи насчёт того, что здесь произошло.
Красивое лицо женщины затуманилось. Потом она поймала взгляд Ярослава и слабо улыбнулась.
– Твой разум быстро берёт верх над чувствами. В отличие от моего.
– Зато уж если ты решила...
– Не будем об этом. Что касается здешней ситуации... меня поразил сам факт появления Убегающей. Кто повернул вектор движения звезды? Зачем?
– Может быть, поворот – результат войны?
– Думаешь, цивилизации на Близнецах обладали такой мощью?
– Энергии для этого маневра надо много, это правда, но астрофизики уже подсчитали, что светимость Убегающей упала на полтора процента, что вполне соответствует потраченному для поворота импульсу.
– Я не о физике процесса. Астрономы открыли звезду сто пятьдесят два года назад. Но расстояние между Солнцем и Убегающей – семь тысяч светолет. То есть поворот звезды свершился семь тысяч независимых лет назад, так?
– Допустим.
– Свет от Убегающей долетает до нас за те же семь тысяч лет.
– Не понимаю, к чему ты клонишь.
– Пробы стен показали, что их возраст равен всего сотне лет, а не семи тысячам. Получается, что война, если она была, произошла недавно. Поворот и война – явления разного порядка. Убегающая повернула и снизила скорость по другой причине.
– А по какой?
– Думай... э-э, думайте, господин главный безопасник.
– Я думаю. Не все здания имеют столетний возраст...
– Хорошее замечание. Однако нужна статистика, мы только начали исследования.
Медведев с интересом посмотрел на собеседницу.
– Значит, у тебя... у вас всё-таки есть идея. Не поделитесь?
– Информация, доступная мне, доступна и тебе. – Аманда запнулась, потом рассмеялась и махнула рукой. – Мне будет трудно держаться так же официально...
– Как и мне. Может быть, это уже лишнее?
– Нет. – Она покачала головой. – Мне тоже надо подумать... потому что я даже не предполагала, что ты...
– Что?
– Сможешь заговорить со мной так... неожиданно.
Он потянулся к ней, но она отстранилась. Голос женщины сделался насмешливым.
– Не торопитесь, господин Медведев. Мы говорили о том, что здесь случилось, не так ли? Вот и продолжим тему.
– Хорошо, – согласился Медведев, озадаченный и одновременно обрадованный намёком, прозвучавшим в голосе женщины.
Она не сказала «нет».
И ещё она сделала вывод относительно ситуации на планетах Убегающей. А он пока ничего не понимал. Хотя, с другой стороны, о чём тут можно думать? Война была, это факт. Другое дело – куда исчезли те, кто эту войну затеял?
Катер поднялся выше.
Развалины «псевдогорода» смотрелись экзотично и интригующе. Глаз невольно начинал искать в них движение. Казалось, ещё одно мгновение, и в стенах мелькнёт спина животного, тенью пронесётся птица, из дыры высунется обитатель развалин, приставит ко лбу ладонь и посмотрит в небо на летательную машину.
Медведев вздохнул.
Планета пустовала от полюса до полюса, если верить спутникам. Населяли её одни бактерии и микроводоросли в воде. Ни птиц, ни насекомых, ни животных не осталось. Равно как и носителей разума, кем бы они не были. Но так хотелось найти хотя бы одного из них!
Катер сделал несколько кругов над городом. Его обзорная система, управляемая инком, бдительно всматривалась в развалины, не пропуская ни одной щели, ни одной норы, ни одного бугорка. И так же тщетно всматривались в развалины люди.
Через полтора часа катер повернул к лагерю.
Двое суток отряды исследователей колесили по планетам, добывая новые данные о состоянии местной природы после войны, уничтожившей всё живое. Однако несмотря на множество имевшихся на борту «Ивана Ефремова» средств наблюдения не удалось найти ни одного живого свидетеля катаклизма. Планеты, поросшие травой, кустарником и роскошными лесами, были практически стерилизованы, и единственными их обитателями были только разнообразные бактерии, вирусы и микроорганизмы наподобие земных инфузорий.
Медведев честно облетел сорок три «псевдогорода», трижды мчался, сломя голову, по тревоге после того, как автоматы обнаруживали в развалинах подозрительное движение, и трижды разочарованно возвращался обратно в лагерь.
С Амандой он жил бок о бок: их жилые модули находились рядом, – но ритм работы исследовательской группы не позволял решать личные проблемы, и они почти не разговаривали по душам. Во всяком случае, в те минуты, которые им отводила жизнь, когда они оставались наедине, речь заходила о делах. Лишь однажды, во время поискового рейда, Медведев рискнул завести разговор об их отношениях, но, увидев твёрдый блеск в глазах женщины, тут же свернул тему. Для решения проблемы нужно было терпеливо ждать окончания экспедиции.
Прошёл ещё один день.
Обстановка продолжала оставаться неопределённой, несмотря на споры учёных, отстаивающих свои точки зрения. Подогревало общий теоретический ажиотаж и мнение Сизифа, закончившего свои расчёты и показавшего экипажу корабля предполагаемый облик разумных обитателей Близнецов.
Медведев сам долго изучал изображения существ: они были схожими и в то же время существенно отличались друг от друга, – и скептически хмыкал про себя, не желая вступать в общую полемику. Потому что существа эти напоминали ползающих – на Близнеце-А – и летающих – на Близнеце-Б – сколопендр с крокодильими головами.
Сизиф стойко выдержал ехидные нападки коллег, привёл аргументы в пользу своего видения разумных обитателей планет, и споры затихли. А потом возникли иные обстоятельства, подбросившие в топку полемики свежих дров.
Аманда вошла в модуль Медведева внезапно, когда он делал утреннюю зарядку; сутки на Близнецах длились двадцать девять часов, поэтому планетарные ночи не совпадали с суточным ритмом экспедиции.
– Извини, я ненадолго.
– Слушаю... вас, – пробормотал застигнутый врасплох Медведев, накидывая на плечи полотенце. – Присаживай... тесь. Кофе, бесеней, тоник?
– У меня плохое предчувствие, – заявила Аманда, бросая взгляд на аскетически голый интерьер модуля с развёрстой походной кроватью.
Медведев поспешно свернул кровать.
– Что случилось?
– Пока ничего. Последние замеры показали, что за время нашего присутствия на Близнецах стены зданий на фундаментах выросли на тридцать-сорок сантиметров.
– Я знаю. Ну и что? Ваш Барни утверждает, что это транзитивная реакция бактериальной среды. Бактерии пытаются по слепку восстановить былую инфраструктуру, память о которой «вморожена» в диффузный геном биосферы.
– Ты оперируешь нашей терминологией как профессионал, – скривила губы Аманда.
– Мы уже... на «ты»? – осторожно осведомился он.
По лицу женщины промелькнула тень былого воспоминания, но она быстро вернула себе обычный бесстрастный вид.
– Войны не было, Ярослав.
– То есть как это не было? – удивился Медведев. – На планетах не осталось ничего...
– Прошу тебя не как простого безопасника, а как думающего человека: проанализируй все данные, посмотри на планеты издали и вблизи. Возможно, Барни прав, и мы свидетели реакции остаточной психосферы планет, оплакивающей своих былых носителей. Может быть, бактерии и в самом деле пытаются восстановить то, что сами же строили когда-то по программам хозяев. А если нет?