Начальник выразительно посмотрел на часы.
– Да-да, – быстро согласился господин Крантц, оценив перспективу быть выставленным из кабинета, – но прежде чем представить вам проект нано-турбо-спермодвижителя Крантца, я бы хотел обратить ваш взгляд на здравоохранение в целом, коллеги. Вы ведь не имеете возможности отслеживать некоторые тенденции, будучи погруженными в частные клинические случаи. А между тем картина вырисовывается преинтереснейшая! Пять минут, – торопливо добавил изобретатель первого в мире нано-турбо-спермодвижителя, глядя на сжавшего зубы Алексея Вадимовича.
«Может, не мучиться? Сразу санитаров? – спросил Олег в ментофон. – Сверхценная идея как показание к госпитализации...»
«Куда там! – отозвалось руководство. – Ты про этого самого профессора Лужвинского слышал?»
«Слышал, конечно. Идиот же законченный!»
«Ты поосторожней в выражениях. Лужвинский сейчас в Москве, в Министерстве. Может, он этого Кранта Францевича и не вспомнит, но если туда жалоба уйдет... Так что поработайте, коллега. Чтоб без скандала».
– ...психологов посадили на первичный прием, а между тем, если углубиться в историю медицины, раньше больных по специалистам распределял простой фельдшер! О чем это говорит? – Франц Францевич вскочил и приготовился продолжать стоя, едва сдерживаясь, чтобы не начать бегать по кабинету.
– О том, что медицина шагнула вперед, – вдруг сказал Олег. Удивленный сопротивлением, Франц Францевич на секунду замолчал. Вопрос, по его мнению, был риторическим.
– Справившись с недугами на физическом уровне, медики обратили свой взгляд на то, что может заболевания провоцировать, – добавил Олег, рассчитывая, если не заткнуть собеседника, то хотя бы заставить говорить тезисами, чтобы получилось короче, – это совершенно естественно.
– Вот. – Крантц многозначительно поднял палец вверх. – Вот здесь вы и ошибаетесь, молодые люди. Мы все ошибаемся. Обратимся к истории!
Олег мысленно плюнул и сматерился. Алексей Вадимович закатил глаза.
Франц Францевич как будто стал выше ростом.
– Людям свойственно переоценивать значение своих открытий. Когда в двадцатом веке появились антибиотики, казалось, что лекарство от всех болезней найдено. Но микроорганизмы быстро научились приспосабливаться и проявляли просто чудеса устойчивости к их воздействию! Человечество не сдавалось. На смену антибиотикам пришли нано-технологии и генная инженерия. Доктору нужен конкретный враг: микроб, дефектный ген, испорченная клеточная мембрана. Пусть даже на атомном уровне, но врач все равно борется с конкретным возбудителем. А между тем предложения рассматривать наш организм как гармоничное целое, известны с древности. В свою очередь я предлагаю, – Крантц приподнялся на носки и чуть порозовел от гордости, – рассматривать как гармоничное целое... саму Болезнь. Болезнь плюс человек есть гармоничная система, регулирующая численность населения естественным путем. И Болезнь подобна человеку. Пойдем от частного к целому. Весьма сложно устроенный организм в сочетании с ментальной надстройкой дает нам понятие человек. Если смотреть шире – есть Человечество, со своими составными частями и общими психологическими тенденциями. А есть Болезнь, и тут мы идем наоборот: от целого к частному. Болезнь, как целое, состоит из отдельных форм, отдельные ее формы – из возбудителей, и так далее. Система равновесна. Как только человек каким-то образом начинает ее нарушать, тут же со стороны Болезни запускается стабилизирующий механизм. Вам понятна суть моей концепции, господа? Есть масса исторических примеров, я могу доказать...
– Понятно, – хором сказали Олег Геннадьевич и Алексей Вадимович.
– Тогда задумаемся вот о чем. Мы увеличили продолжительность жизни и истребили все известные проявления Болезни на физическом уровне. Почти истребили. Означает ли это победу человечества? Нет, нет, и еще раз нет! Мы загнали Болезнь в ментальный план и все еще не поняли этого. Даже посадив психологов на первичный прием вместо врачей, мы отказываемся смотреть правде в глаза. В связи с этим я прогнозирую лавинообразный рост психических расстройств в ближайшие десять—пятнадцать лет. И во имя спасения человечества призываю вас отказаться от глобального излечения всех от всего, особенно на генетическом уровне. Ибо здесь Болезнь уже почти не в силах сопротивляться нам. Чтобы сохранить психическое здоровье человечества, достаточно вернуться к традиционному для медицины прошлого индивидуальному подходу. Заметьте, говоря об индивидуальности, я подразумеваю человеческое тело. Ему надо немедленно разрешить болеть! Я подчеркиваю: не-мед-лен-но. Возьмем к примеру бесплодие. Только не думайте, что я преследую здесь какие-то частные цели. У вашего покорного слуги, между прочим, трое детей. Старший мальчик недавно ушел из камерного оркестра и начал сольную карьеру. Гарольд Францевич Крантц. Очень талантлив, очень. Я ему давно говорил, что эта дама никогда не доверит ему сольную партию. Так... о чем это я? – Отец юного дарования окинул аудиторию торжествующим взглядом самца, гордящегося произведенным на свет потомством.
– О бесплодии, – дружно вздохнули Олег и Алексей Вадимович.
«Сколько лет мальчонке-то?» – спросил Олег.
«Да уж за сорок, наверное», – донесся до него мысленный стон начальства.
– Да! Благодарю. Я немного отвлекся. Но если вы интересуетесь камерной музыкой – не пропустите. Гарольд Францевич Крантц. «Настроение осени». Зачем женщине столько здоровых яйцеклеток? – вдруг спросил господин Крантц-старший и выбросил вперед правую руку, словно обвиняя собеседников в этой вопиющей природной нерациональности. – Они вырабатываются в ее организме чуть ли не всю жизнь, а в моем случае вполне хватило бы трех, помноженных на три здоровых сперматозоида. В наше время с задачей естественного отбора прекрасно справляются высокие технологии. И протестировать половую клетку не составляет труда. Специалисты все равно постоянно занимаются этим, заказывая пол будущего ребенка... О технологиях стоит поговорить отдельно, но я умею ценить чужое время, молодые люди. И потому – суть! – торжественно объявил Франц Францевич, сверкнув глазами и лысиной.
«И не надейтесь, Алексей Вадимович, – предупредил Виктор, поймав вопросительный взгляд руководителя, – это никогда не кончится. Мои ребята уже за дверью».
– Итак, как вы знаете, проблема бесплодия в современном обществе решена полностью. Мы победили, так сказать, на всех фронтах, начиная от банальных воспалительных процессов, и кончая дефектными генами. Все половые клетки всех людей стопроцентно здоровы. И это значит, – старичок многозначительно поднял палец вверх, – согласно моей теории о Болезни, не сегодня – завтра мы станем свидетелем качественного скачка. Болезнь уйдет из физического плана в ментальный. Куда ж еще ей деваться! Вы готовы бороться с абсолютным психическим бесплодием в масштабах всего человечества, господа? Вот здесь сидит психолог, который упорно называет меня инженером. Ответьте мне, Олег... э-э-э... запамятовал ваше отчество.
– Геннадьевич.
– Да! Так вы лично готовы?
– Я работаю в области практической психологии, – осторожно сказал Олег, взвешивая каждое слово. Старичок раскраснелся. Давление явно подскочило. Не хватало еще, чтобы он свалился тут с каким-нибудь приступом, и целых два Минздрава: местный и московский во главе с профессором Лужвинским, обвиняли сотрудников Клиники в том, что довели уважаемого человека до цугундера.
– К сожалению, мне не хватает времени для анализа. Но тема, безусловно, заслуживает внимания, – серьезно сказал он.
– Вот! Я не виню вас, молодой человек, – великодушно произнес Франц Францевич, – это беда нашего здравоохранения. Если бы мне дали возможность заниматься научными разработками в том направлении, которое я здесь представил, я бы включил вас в свою группу.
«Поздравляю, – сказал Алексей Вадимович, – заканчивай это, Олег. Немедленно».
– Но человечество не вымрет от психического бесплодия! – словно почувствовав облаву, повысил голос господин Крантц. – Достаточно снабдить всего лишь один жизнеспособный сперматозоид изобретенным мной турбо-нано-движителем – и мы получаем беременность на самом настоящем физическом уровне, независимо от того, как свирепствует в этот время Болезнь в ментальном плане! И более того! Мы ее не провоцируем. Что такое одна клетка по сравнению со вселенским равновесием, которое мы так необдуманно нарушили? Я закончил.