– Угу... угу... – Мужчина задумчиво покивал головой, а затем быстро взглянул на хозяйку дома. – Значит, можно считать, что ты противница моего избрания на пост Верховного координатора и никакой помощи мне не окажешь?..
– Ну почему? – Пожала узкими плечами женщина. – Ты не хуже и не лучше других кандидатов... А потом, информация, которая тебе нужна не содержит государственной тайны. Тест на альтруизм действительно проводится в моей лаборатории... – Женщина интонацией подчеркнула слово «моей» и сделала крошечную паузу, чтобы ее собеседник смог оценить это подчеркивание. – ...Это единственная лаборатория, которая имеет специально созданный полигон для обкатки, опробования, так сказать в натуре, предварительно рассчитанных моделей развития социума и влияние на это развитие значимых личностей...
– А можно попроще?.. – с улыбкой перебил ее мужчина. – Ты забыла, что специальная терминология социологии мною давно забыта.
Несколько секунд женщина молчала, а затем вздохнула:
– Попроще?.. Хорошо, пусть будет попроще.
Последовало еще несколько секунд молчания и наконец женщина заговорила:
– Ты напрасно пришел ко мне. Ни я, ни ты повлиять на этот тест не в силах...
Мужчина чуть приподнялся в кресле, но женщина подняла ладонь, останавливая его:
– Не думай, что я от тебя что-то пытаюсь скрыть, в данном случае это совершенно бессмысленно. Наш полигон представляет собой целый мир, самый настоящий мир с очень похожей на нашу социальной структурой. Когда возникает какая-то социологическая проблема или задача, мы... как бы это сказать точнее... организуем похожую ситуацию на нашем полигоне и прослеживаем все возможные варианты развития социума. Тест на альтруизм для нашей лаборатории весьма простая и далеко не главная работа – с каждого из кандидатов на высокий управленческий пост снимается психосоматическая матрица, которая внедряется, как ты понимаешь, в виде конкретного индивидуума в мир полигона. Поскольку время на нашем полигоне протекает значительно быстрее истинного времени, результаты деятельности этой психосоматической матрицы позволяют сделать вывод о пригодности каждого из кандидатов с точки зрения развития нашего общества.
Женщина подняла взгляд на своего гостя и осторожно спросила:
– Тебе понятно?..
– Вполне! – быстро ответил тот и добавил: – У меня возникает лишь один вопрос...
– Какой?
– Если вы для своих опытов используете целый мир, то как обстоит дело с альтруизмом у вас самих? Как социолог может ставить опыты, пусть даже и социологические, над целым... человечеством?!
– Ты забываешь, что этот мир создан нами... мною... именно для этой цели! – мягко ответила она. – Ты же не задумываешься о том, что покупаешь себе компьютер с целью его безудержной эксплуатации?.. И тебя никто не обвинит в бездушии, если ты выбросишь его, когда он придет в негодность!..
– Ах, вот как ты представляешь себе это дело! – С легкой усмешкой кивнул собеседник.
Женщина снова пожала плечами и отвернулась к окну:
– Теперь ты понимаешь, что результаты теста нельзя ни спрогнозировать, ни подделать. Тем более их нельзя использовать для «манипулирования общественным сознанием». Если, как ты говоришь, твои специалисты провели анализ прохождения этого теста в прошлом, то ты должен знать, что ответ по тесту очень прост – «альтруист», «не альтруист». Никакой степени альтруизма у испытуемого не обнародуется.
– Однако, «не альтруист» ни разу за все существование теста не избирался на руководящую должность! – резко бросил гость и поднялся из кресла. – Спасибо за помощь и... прости, что потревожил тебя!..
Он уже повернулся к входу, но вдруг задержался и с некоторым напряжением спросил:
– Может быть я могу что-то сделать для тебя?..
Женщина в ответ только молча покачала головой.
– Тогда прощай!
Мужчина энергичным шагом направился к выходу, однако у самой двери его остановил негромкий голос хозяйки:
– Знаешь, как мы сами называем этот тест?..
Мужчина оглянулся и услышал короткое:
– Тест на подлость!..
Он наклонил голову то ли в раздумье, то ли в коротком поклоне и быстро вышел, а женщина осталась сидеть на диване, глубоко задумавшись.
Спустя трое суток на стол руководителя лаборатории глобального социального прогнозирования лег доклад о готовности всех служб лаборатории к проведению теста на альтруизм для кандидатов на пост Верховного координатора. Она раскрыла нетолстую папку, неторопливо перелистнула ее содержимое и задержалась на последнем листе.
«Психосоматическим матрицам испытуемых предлагается присвоить следующие полигонные псевдонимы: Елизавета Тюдор, Жанна д’Арк, Иосиф Джугашвили, Адольф Шикльгрубер, Александр Ульянов, Николай Романов».
«Иосиф Джугашвили, – медленно прочитала женщина про себя и подумала. – Посмотрим, на что ты способен... Иосиф Джугашвили».
Святослав Логинов
Кража
Я беру моё добро там, где нахожу его.
Взгляд у следователя не был ни добрым, ни особо усталым, но что-то пронинское в нём несомненно просматривалось. Некое обречённое понимание.
– Прошу вас, Константин Сергеевич, ещё раз и по возможности без эмоций, перечислите похищенное.
Начальник экспедиции, огромный бородатый мужчина, не по-археологически импульсивный, дёрнулся было, собираясь вскочить и забегать по палатке, но осаженный следовательским взглядом, остался на месте.
– Всё украдено, всё! Результаты месячной работы, все находки подчистую.
«Всё, что нажито непосильным трудом», – мелькнуло в голове, но вслух следователь спросил:
– Изделия из золота, серебра...
– Какое золото? Неолит, одно из первых поселений Волосовской культуры. Полированные топоры, скребки, лепная керамика, украшения из кости и янтаря, уникальный цельнокаменный серп, чудеснейшая, прекрасной сохранности неолитическая Венера – всё пропало!
– Фотографии сохранились? – быстро спросил следователь. – Я имею в виду Венеру, ну... и всё остальное.
– Да, конечно, – на свет появился цифровой фотоаппарат, археолог быстро принялся перещёлкивать кадры. – Сейчас найду...
– Фотоаппарат не украден, – заметил следователь. – А у остальных сотрудников – фотоаппараты, мобильники, другие ценности – на месте?
– Личные ценности на месте, куда они денутся?.. – Константин Сергеевич вскинул взгляд и, страдальчески изогнув бровь, выговорил: – Две лопаты спёрли, мошенники! Обычные лопаты, штыковые, мы их даже на ночь не убирали, оставляли в раскопе. Лопаты-то им на кой понадобились?
– Лопаты, говорите? – пробормотал следователь, разглядывая изображение на экране аппарата. – Лопаты – это серьёзно... А это, значит, и есть ваша Венера?
– Она самая.
– Жуть. Венера или не Венера, но что-то венерическое в ней есть. На красавицу не больно похожа.
– Не скажите, – возразил археолог, ревниво оглядывая изображение. – Типичная богиня-мать. Это же символ плодородия! Гипертрофированные бёдра, большая обвисшая грудь – всё указывает на женщину много и удачно рожавшую. И живот – обратите внимание, это изображение беременной женщины.
– А голова где? Или эта нашлёпка и есть голова?
– Голова в данном случае не обязательна. Главное – бёдра, грудь, живот... – функция деторождения.
– И сколько, простите за наивность, эти бёдра и живот могут стоить? Я имею в виду, за какую сумму вашу Венеру можно продать, скажем, коллекционерам?
– Представления не имею. Подобные вещи не продаются, они должны храниться в музеях. По частным коллекциям их очень немного, а подлинность их обычно под сомнением.
– Немного, но есть. Не обращайте внимания, это я просто вслух думаю, куда похитители могут сбыть украденное. Раз они не тронули личные вещи, значит, это не случайные воришки, а преступники, понимавшие, что воруют, и действующие, видимо, по заказу. Кому было известно, что вы нашли эту Венеру?
– Всем было известно. Я звонил в университет и фотографии отсылал.
– Враги у вас есть? Завистники, научные противники, всякие иные недоброжелатели?