Дэйв, бармен, спас её, крикнув от стойки:
– Эми! Шестой столик!
– Простите. Я подойду позже, когда вы определитесь с заказом, – сказала она, и Робби разжал пальцы. Он был не глуп. Глупой была она, и он никогда не устал бы ей это повторять.
– Не торопись, – сказал он лениво, откидываясь на дутую подушку сиденья и щуря на Эми глаза. – Мы теперь часто станем видеться. Дейла работает в офисе на другой стороне улицы. Мы иногда будем здесь обедать.
Дейла опустила глаза. Она-то не была дурой. Она была умной. Куда умнее, чем Эми полгода назад, когда только начинала встречаться с этим парнем.
Эми сказала «прошу прощения» и, отойдя от столика на добрых десять футов, вдруг поняла, что у неё дрожат ноги. Она быстро передала бармену заказ Дейлы и так же быстро обслужила столик номер шесть, а потом ушла в раздевалку для персонала и просидела там двадцать минут, изо всех сил стискивая ладонями виски. Не надо. Не надо, только не разревись, ты же знаешь, что когда ты ревёшь, у тебя жутко краснеет лицо, ты сразу становишься как варёная свекла. Он увидит и всё поймёт. А ты не должна больше плакать из-за него, не должна. Никаких больше слёз из-за плохих парней, мы так порешили, да, Эми? Жизнь с чистого листа.
Она несколько раз сжала и разжала кулаки, потом оправила перед зеркалом волосы и передник и вышла, чтобы принять заказ Робби. Он заказал буритос с соусом чили и смотрел на Эми всё время, пока они с Дейлой сидели в кафе. Когда он ушёл, ей показалось, что в зале заработали сразу три дополнительных кондиционера. Домой Эми шла так поспешно, что совсем забыла бы про намеченную покупку карандашей и картона – к счастью, миссис Шейн сама напомнила ей о них, спросив перед уходом, когда она сможет показать ей эскиз модели. Эми сказала, что завтра, и менеджер ободряюще ей улыбнулась. Глядя на неё, нельзя было заподозрить, что всего днём раньше в её кафе погиб человек. Эми снова подумала, что хотела бы быть похожей на эту женщину.
Вечером она открыла дневник, пролежавший два дня без дела на подоконнике, и описала свою встречу с Робби.
«Если бы только я могла никогда в жизни его больше не видеть! Но вряд ли получится, раз эта Дейла работает рядом с моим кафе. Ох, дневничок, если б я только могла работать в таком месте, где нет риска встретить кого не надо. В каком-то таком месте, где не бывает случайных людей, и каждый знает, зачем он туда пришёл. И чтобы я тоже знала, зачем туда пришла».
Запись получилась длинной, и последние фразы не влезли в пространство, отведённое для девичьих излияний. Поэтому всё, начиная со слов «если бы только…», Эми вписала в графу, которую, по замыслу создателя дневника, должны были заполнить её мечты.
Робби пришёл в «Солнечные часы» на следующий день. Потом два дня его не было, а потом он появился снова. Иногда он приходил с Дейлой, иногда – один. Эми старалась перепоручить обслуживание его столика одной из девочек, но это не всегда удавалось. Если ей приходилось обслуживать его, Робби не разговаривал с ней, не пытался до неё дотронуться, но смотрел на неё – смотрел так, словно ничего не изменилось, они по-прежнему вместе, и он по-прежнему может не звонить ей неделями, а потом заявиться к ней за полночь и потребовать секса, и если она откажется, сославшись на то, что устала после тяжёлой смены… словом, лучше было не отказываться.
«Уходи, уходи, убирайся отсюда, я же попросила свой дневник, чтобы ты убрался!» – думала Эми, опуская глаза и чувствуя, как ползёт его взгляд по её ноге к подолу форменной юбки – ещё более короткому, чем в тот день, когда он пришёл сюда впервые, потому что теперь с подола убрали оборку. И так Эми узнала, что некоторые очень хорошие вещи могут быть одновременно и очень плохи.
Карла приняла её проект униформы с восторгом и пообещала тут же направить его в дом дизайна, где работала одна из её приятельниц. Заказ на партию приняли и выполнили быстро, так что уже через две недели Эми впервые надела блузку с юбкой, выполненные в профессиональной мастерской по модели, разработанной лично ею. И пусть это была всего лишь униформа официантки – Эми чувствовала себя так, словно это вечернее платье с оторочкой из серебристого песца. И так она ощущала себя, пока взгляд Робби не начинал лапать её коленки.