— Ты замерзла?
— А кто виноват? — голос плохо повиновался.
— Я согрею.
И, не дожидаясь моего согласия, подхватил меня на руки.
— Ты не ешь ничего… в тебе совсем нет веса… чем ты пахнешь… разреши, я… Не трепыхайся, это бесполезно. Ты тоже поймешь. Это сильнее нас. Я же люблю тебя… Так люблю тебя, На-астя…
Я всхлипнула и прижалась к нему. Будь что будет. Хоть раз, хоть одна ночь. Уеду потом. Его рука на моей спине… дерганное движение снизу вверх. Нет… не так — этим нужно насладиться вдоволь — его прикосновениями в темноте, как тогда…
— Не спеши, подожди… — Ответный судорожный вздох: — Да-а…
Такое удивительное, будоражащее несоответствие между осторожными, нежными прикосновениями и неровным, рваным дыханием. Спиной ощущаю колыхнувшийся матрас — я так и не собралась заменить его. Всхлипываю опять жалко:
— Лопнет.
— Не должен.
— Я не переживу. — Я, действительно — не переживу промедления в связи с этим.
— Я тоже.
На пол летит одеяло и подушки. Твердый пол и еще более полная темнота. А потом почти полное помутнение сознания… только ощущения — восторг, блаженство… нереально!
Утром тоже было хорошо. На прохладном матрасе, в уютном гнездышке, с задернутыми плотными шторами.
— Открывай глаза, я жду уже полчаса. Ты не спишь — характер дыхания изменился. — Ласковый поцелуй в нос.
— Не открою. — Потому, что он увидит их цвет. Хотя-а, здесь полумрак. И все равно же потом увидит.
— Я сходил на кухню. Там в холодильнике мышь повесилась.
— Тебе знакомы такие выражения?
— Ты будешь кормить своего мужчину?
— А ты разве мой? — Я хочу выяснить это окончательно.
— Только твой. И я голодный.
— В шкафу мюсли.
— О-о-ой, йо-о мое. Вот почему ты такая худая?
— Ну да, не дотягиваю, куда уж мне… — Я обиделась. Выползла, укутавшись покрывалом. Отвернулась. Вспомнила свои переживания вчера в ресторане и обида накатила с новой силой.
— Я даже не целовался с ней, Настя. Она просто товарищ по несчастью и хороший человек, и я не мог отказать ее родственникам, опозорив ее.
— И сейчас еще не отказал? Зачем ты тогда здесь?
— Настя, ты что, хочешь поругаться? Зачем?
— Я просто хочу все выяснить для себя. Мы с тобой поженимся?
— Обязательно. Ты все спрашиваешь с каким-то непонятным значением. Скажи просто, что тебя волнует?
— Ты хорошо к ней относишься. У тебя есть теперь перед ней обязательства? Или перед ее родственниками? Ты сможешь безболезненно, не испортив свою репутацию, а чем черт не шутит — и запятнав свою честь, отказаться от нее?
— Нет. Но мы с ней союзники. Она сама хочет отказаться.
— А если все-таки не захочет? Что ты будешь делать тогда?
— Настя, ты не понимаешь многих нюансов наших отношений. Все намного сложнее, чем ты даже можешь себе представить. Но решаемо. Так или иначе — но решаемо.
— А кто она?
— Оборотень. Тигрица.
— Там будут шансы на золотых девочек. А со мной точно — нет.
— Прекрати. Ты любишь все усложнять. Я уже решаю эту проблему, уже знаю, что буду делать. Не переживай.
— Хорошо, реши и тогда приходи. Но не раньше.
Я стояла, проклиная свою уступчивость. И в то же время ни о чем не жалея. Роман обнял меня, помолчал. Начал раскутывать из покрывала.
— Я не буду с чужим женихом.
— У нас не было помолвки, не выдумывай.
— А на когда… назначена?
— Я решу все. Верь мне.
— На когда?
— Послезавтра.
— Времени мало. Сегодня-завтра нужно все решить.
— Да.
— А если… Отпусти меня.
— Настенька, не брыкайся. Ну чего ты? Я же уже весь твой, навсегда. Мне никогда, ни с кем не было так хорошо, как сегодня. Никогда. И не будет. И тебе тоже. Я так долго был без тебя. Зачем ты все портишь?
Я пораженно смотрела на него. Надо же — классика. Все точно, как в романах. Поверившая дура она и получивший свое и не прочь продолжить в том же духе — он. Но без обязательств потому, что есть обязательства перед другой. Класс!
Я попробовала последний раз: — Роман, я могу дать тебе очень много, я люблю тебя. Очень, очень много любви.
— Радость моя, я тоже люблю тебя. Мы поженимся, обязательно. Я обещаю, что решу этот вопрос. Сделаю все возможное.
— Хорошо. Ты иди сейчас. Осталось мало времени. Я посплю еще. Ты не дал мне выспаться.
— Я не могу так просто уйти. Иди сюда. Не на-адо. Я же… я только… На-астя…
А-а-а… Пусть, пусть, если это последний раз. Я вчера была готова к тому, что это ненадолго, так почему и не запомнить все еще раз, еще лучше…
Он приехал на следующий день, чтобы сказать, что оборотни отказались от компенсации. Отец сделал все, чтобы отменить это брачное обязательство стало просто невозможно. Помолвка состоится, придется на это пойти. Но помолвка — это не свадьба. До нее еще далеко. Ему помогут, он уже решает вопрос.
Мы, с приехавшей как раз сегодня после обеда Мышкой, слушали, кивали, и по нашим лицам было видно, что не верим ему. Он сердился, ему надоело оправдываться. И что я, действительно, знала об их обычаях и обязанностях? Возможно, что это и правда было очень важно для него — выйти с честью из этой истории. Важнее, чем я, просто человек. И нужно было понять и принять это. И сказать все о себе, чтобы облегчить ему эту борьбу за нас. Вот только я не была уже уверена, что он ведет ее — эту борьбу. И что так уж нужна ему.
Мышка тоже считала, что я должна была сказать, хотя бы чтобы наказать Льва за ложь, которой тот опутывает своего сына.
— Нас мало и законы наши намного строже человеческих. Невыполненное обещание или обет ложатся позорным пятном на весь род. Я имею в виду не обещание приехать в гости, ты понимаешь?
Тогда я позвонила ему и сказала, что жду его и у меня есть для него новости, которые помогут избежать помолвки. Но он сказал, что уже поздно и что сегодня он уже воплощает в жизнь свой план — у него сегодня вечером важный разговор с Англией. Сейчас он очень занят — они предварительно подписывают какие-то важные документы. Это связано с отсрочкой свадьбы. Но завтра, после всего этого дурдома, он обязательно приедет, и я расскажу ему все. Или сейчас — по телефону. По телефону я не могла. Тогда ничего страшного. Помолвка — это не брак. Да и брак тоже можно расторгнуть.
Я знала это. И что брак этот состоится — тоже уже понимала. Если бы все так просто решалось, то он не стал бы даже говорить мне о помолвке, а просто решил бы вопрос и забыл о нем. Он знал, что так и будет, но врал мне, тянул зачем-то время. Зачем — я не хотела об этом даже думать. И была сейчас твердо уверена, что Роман, как и Лев. заслужил наказание. А еще я узнала у Карины, где состоится церемония. Попасть на нее без пригласительного было невозможно. Увидеть молодых можно было только тогда, когда они будут покидать это место, чтобы перейти в банкетный зал.
Я ждала у входа с огромным букетом цветов, закрываясь им. Наверное, меня не попросили уйти только поэтому. Еще я подождала, пока закончатся поздравления у выхода из зала, потом их фотографировали. Роман обнимал невесту за плечи. Потом он скажет, что делал это не слишком охотно и вынужденно, так же не слишком охотно ему придется жениться и делать ей детей…
Сняв парик и линзы, швырнув их в урну и встряхнув распушившимися волосами, подошла и вручила цветы, которые тут же выпали из его рук. Постепенно затихли все звуки вокруг, я постояла минуту, глядя ему в глаза, потом развернулась и отошла. Вышла из тени здания, подходя к машине, и солнечный свет упал на мои волосы, золотым нимбом окутав голову. Только тихое мычание раздалось сзади. Я оглянулась — Лев держался за сердце, охрана поддерживала его. Роман кинулся к отцу. А я села в машину и уехала. Нас с Мышкой везли в дом к друзьям Луки, моим хорошим знакомым, у которых мы останавливались с Ярославом и Святославом. Там нас не найдут. Я этого не хочу.