Объяснения Третьяка смотрелись сейчас слишком нелепо, учитывая его новую суть, которая, впрочем, пока никак себя не проявляла. Словно в тот раз почтарю и ведунье все показалось…
— А вдруг на тебя снова нападут? Думаешь, дружинникам есть до тебя дело? — Олег недовольно посмотрел на злыдня, как бы спрашивая, к чему это представление, но тот лишь независимо (что весьма странно смотрелось в укутывающем его мешке) пожал плечами. Мол, это ты не хочешь оставлять тут нашего агента, ты и разбирайся.
— Нет, конечно! — легко согласился Третьяк, и Олег, обратив внимание на то, как тот не задал ни одного вопроса, решил проверить одну свою догадку.
— А лучше мы будем не просто прятаться, а пойдем и силой покажем этим гадам, что бывает, когда они так себя ведут в доме уважаемого человека! — Олег замер, ожидая реакции.
— А точно! — Третьяк сразу резко встрепенулся. — Тогда я возьму лук и пару хороших ножей!
«Да у него же совсем пропало критическое мышление и собственные желания! — Настя, наблюдая за охотником, опять вздрогнула. — Что ему ни предложишь, он на все соглашается… Если, конечно, та тварь, что сидит внутри него, не решит сказать свое веское слово. Но неужели нельзя ничего сделать?»
Сама молодая ведунья ничего не слышала о том, можно ли спасти человека от подселившейся темной души какой-то сильной нечисти. Но ведь рядом был лучший почтарь Приграничья — девочка с надеждой посмотрела на Олега, но тот лишь покачал головой. То ли говоря, что спасения нет, то ли не желая обсуждать детали при внимательно следящем за каждым их движением Рум’Сабане.
Третьяк тем временем подошел к стене, на которой было развешено оружие, замерев на пару секунд, снял оттуда кривой кинжал с зазубренным лезвием, тонкий, судя по всему, метательный нож и хороший крепкий лук с красиво отделанным колчаном. Затем нервно потопал ногой, рванулся в подвал, где совсем недавно сидел, скрылся в нем и какое-то время гремел какими-то железяками. И когда Олег уже было открыл рот, чтобы явно высказать все, что он думает о таких людях, которые задерживают всех остальных, Третьяк показался в проеме. На поясе его красовались снятые до этого со стены ножи, к спине косым ремнем через плечо был пристегнут колчан со стрелами, в правой руке охотник сжимал лук, а на голове его сиял неплохо отделанный кожаный шлем. Судя по всему, за ним Третьяк и спускался в подвал.
— Можем идти? — поинтересовался почтарь у охотника, и в голосе его чувствовался легкий сарказм.
— Да, — сосредоточенно кивнул Третьяк, потоптавшись на месте, чтобы утрясти весь свой арсенал. Однако стоило признать, что выглядел он несмотря на свою обычную неряшливость и сидящую внутри нечисть довольно внушительно.
«Может, он сейчас и под контролем двоедушника, — задумалась Настя, — но при этом все равно собрался как будто по-настоящему. Разума нет, но одних инстинктов хватает, чтобы все сделать как надо. Вон на поясе у него висит связка чертополоха и мешочки с царь-травой. Могли бы помочь от случайного сглаза, если бы не было уже поздно. Кстати, чертополох еще и отпугивает злых духов… Тоже довольно иронично».
Девочка как будто специально пыталась подшучивать над ситуацией — так все происходящее начинало казаться ей не таким безнадежным и мрачным.
— Может, развяжешь меня? — злыдень, все еще висящий на крюке для одежды, вкрадчиво обратился к Олегу. — Мне так будет гораздо проще идти и показывать дорогу.
— Ноги тебе развяжу, чтобы топал, а вот на руках веревку оставлю, — хмыкнул почтарь. — И капюшон твой щегольский, пожалуй, снимать не будем.
С этими словами Олег одним взмахом кинжала разрезал бечевку на нижних конечностях злыдня, и тот с наслаждением их вытянул, довольно урча. Потом почтарь снял своего пленника с крюка, обернулся по сторонам и направился к выходу, подав знак остальным.
Третьяк удивительно ловко для своей комплекции просочился вперед и теперь деловито встречал пленных злыдней в охотничьей стойке с оперенной стрелой наготове и натянутой тетивой. Рум’Сабан, ковыляющий с мешком из полыни на голове, закашлялся и пробурчал что-то неразборчивое. Настя, поначалу наблюдавшая за этой картиной, обернулась, заметив, что Олег почему-то замешкался. Глядя на нее, почтарь приложил палец к губам и неслышно наклонился, подняв с пола тот самый громовой камень Даждьбога. Затем, все так же не производя лишнего шума и не привлекая внимания, он подошел к открытой печи, в которой гудели открытым пламенем поленья, и кинул туда заискривший желтым светом кругляш.
Огонь в печке словно бы усилился — во всяком случае полыхнуло здорово, Настю даже жаром обдало, хоть она и стояла уже у самой двери. Олег постоял, глядя на весело высовывающиеся наружу языки пламени, словно бы проверяя что-то, затем кивнул и тоже двинулся к выходу.
Снаружи их терпеливо ждали Третьяк и пятеро плененных злыдней с Рум’Сабаном во главе. Но где-то в стороне как будто бы мелькнула чья-то тень — Настя судорожно метнула взгляд к низкому плетню, но там уже никого не было. Зато у крыльца охотничьего дома уселся черный кот-переросток, обернув себя тяжелым пушистым хвостом. Он пристально посмотрел на злыдней, которые зашипели будто помойные бродяги перед породистым красавцем, и лишь главный выстоял под взглядом коргоруши, который вскоре потерял к нему и остальным всякий интерес.
— Это же Миклуша! — вырвалось у Насти, и огромный кот усмехнулся почти по-человечески.
Глава 6. Посланники
Местные пьяницы нашли интересный способ уклоняться от ответственности за устроенные непотребства. Говорят, что их какая-нибудь нечисть взяла под контроль, виновато разводят руки и усиленно кланяются, прося прощения. У нас таких хитрецов быстро бы на шахты отправили, а тут ничего. Некоторым даже верят.
«Легенды Приграничья» Уильяма Кокса
— Ведьмин служка? — вскричал Третьяк, заметно нервничая, но, к облегчению почтаря, не стал делать резких и лишних движений вроде вскидывания лука с прицеливанием. Или еще чего, что могло бы прийти в голову сидящей внутри него нечисти.
Миклуша, глядя на подозрительного охотника, заурчал, оглашая окрестности мелодичными низкими басами, а на его шее начали прямо на глазах у людей и злыдней набухать голосовые связки.
«Как тогда у кабана!» — вспомнила девочка свою встречу с оборотнями в своем взрослом образе.
И лишь Олег, убедившись, что драки не будет, оставался спокоен, наблюдая за трансформацией коргоруши. С одной стороны, ему надо было спешить спасать учителя, а с другой, время на небольшое послание еще точно было. Тем более что Ель явно не просто так прислала своего слугу, потратив ценные отвары, чтобы наградить его умением говорить.
— Хозяйка приглашает тебя к себе, почтарь, — неестественно чистым голосом с идеальным выговором произнес Миклуша. — На разговор.
— Скажи Ели, что я обязательно загляну к ней завтра, когда решу неотложное дело, — ответил Олег, немного расстроенный, что в послании не оказалось даже подсказки, ради чего его вызывают для беседы. — Передай ей мои извинения.
— Хозяйка будет недовольна, почтарь, — отреагировал кот, хлопнув хвостом по земле.
— Она поймет, — уверенно заявил Олег. — Речь о возможном нарушении Великого Договора, так и скажи ей. А теперь ступай…
Олег специально не стал говорить ничего лишнего, чтобы не провоцировать злыдней на нарушение их соглашения. Коргоруша почувствовал эту недосказанность, сузил глаза в зеленоватые щелочки, приоткрыл рот, обнажив клыки, и… просто фыркнул. Злыдни от неожиданности отшатнулись, а ведьмин слуга взмахнул хвостом и исчез за один прыжок.
И в этот момент сама собой распахнулась дверь дома Третьяка, откуда вырвалось рыжее пламя. Зазвенели стекла, раскалываясь от невыносимого жара, Олег схватил Настю в охапку и оттащил подальше от горящего дома, который уже в следующую минуту был полностью объят пламенем. Охотник замер от ужаса и удивления, но очень скоро сообразил, что и его может зацепить, и тоже отбежал в сторону. Следом за тройкой людей заковыляли и злыдни, о чем-то возбужденно переговариваясь на своем странном языке.
— Ах вы навье племя! — закричал Третьяк, грозно потрясая кулаком. — Все-таки спалили мой дом!