— Ну, говори, что ещё?
— Да, тут Мухомор с Пухлым опять поцапались. Не успел разнять. Морды друг другу раскровенили. Обоих наказал по закону, рассадил по ямам до твоего суда, — при этих словах он тяжело вздохнул и продолжил, — Атаман, не приживутся они вдвоём. Какая-то непонятная и старая вражда меж ними. Я уж и так, и сяк.
Он замолчал и искоса взглянул на Ардни, ожидая его слова. Ардни было сейчас не до того и он коротко бросил:
— Пусть посидят. Остынут, потом разберёмся.
— А так всё вроде хорошо. Еды к вашему возвращению запасли, сена лошадям накосили. Заготовками, запасами занимаемся.
— Ладно, — оборвал его атаман, — беги Шумному докладывайся.
Ардни уже не первый раз сталкивается с этим жополизом и всякий раз его прогиб, атамана раздражал. Зачем Шумный приблизил к себе такого человечка, не понятно, но приближать его к себе Ардни не собирался и поэтому старался отмахиваться от него, всякий раз давая понять, что все разговоры будет вести только с его начальником, Шумным. Хотя этот хорёк оставался здесь за старшего, пока их не было и выслушать доклад о происшествиях было нужно. С этими словами он хлопнул пацана по плечу, давая понять, что доклад окончен, тот развернулся и убежал. Ардни повернулся к пленнице, которая в настоящий момент его занимала куда больше. Та продолжала сидеть, как сидела.
Он достал охотничий нож из-за голенища коротких сапожек и срезав конец верёвки с колесницы, которой пленница была привязана к ноге, намотал обрезанный конец на руку.
— Пошли, — громко, почти повелительным тоном сказал он, пристально смотря на девушку и оценивая её реакцию.
Та не пошевелилась. Тогда он отошёл на расстояние натяжения этой верёвки и с силой дёрнул, сбрасывая пленницу с колесницы на землю. Она мигом слетела с повозки и от неожиданности сначала растянулась на траве, но тут же сгруппировалась и вновь заняла ту же сидячую позицию, только на этот раз лицом уткнулась в колени и жалобно заскулила. Ардни махнул лыбящемуся до ушей возничему и тот понукая лошадей, поехал куда-то дальше. Он же медленно подошёл к завывавшей девчонке и присел, напротив.
— Запомни, Утренняя Заря, — проговорил он медленно и спокойно. Услышав своё имя, она вздрогнула.
— Я никогда и ни для кого не повторяю дважды, — он сделал паузу, и она, чувствуя его близкое дыхание и не смотря на весь страх и ужас, колотившийся у неё в сердце, медленно, как бы исподлобья, посмотрела на него краем глаза. Между ней и запылённым лицом похитителя ярко блестело лезвие ножа. У неё аж в зобе дыханье спёрло, но голова от этого поднялась и взгляд, как заворожённый, замер на клинке. А он всё продолжал тем же ледяным, спокойным голосом:
— Если я говорю тебе, что-то сделать, ты делаешь это сразу и не раздумывая. Поняла?
Она мелко затрясла головой и по её чумазому лицу покатились две слезы.
— Вставай, — велел он, сам при этом поднимаясь.
Пленница медленно, как во сне, выполнила команду и замерла перед ним низко опустив голову и прижимая связанные руки к груди.
— Вытяни руки вперёд, — продолжал он.
Она вновь повиновалась, протягивая руки, но не поднимая головы. Блеснуло лезвие ножа и разрезанные верёвки упали на траву.
— Диля, Ероля, — окрикнул он двух мальчишек, стоящих у входа в роскошную крытую повозку и буквально светящимися от радости лицами, только не понятно по какому поводу, — отмокалку с баней готовьте, быстро.
Пацанов, как ветром сдуло. Как звучали их полные имена никто не знал и почему они стали Диля и Ероля, тоже.
— Видела? — спросил он её указывая ножичком в сторону убежавших пацанов, но она не могла их видеть, так как это происходило в стороне и за спиной, — я сказал и все метнулись выполнять. Это касается всех, потому, что я здесь самый главный. Поняла?
Она вновь затрясла головой, хотя, судя по выражению её уже мокрого от слёз лица, ничегошеньки она не понимала.
— Ладно, — выдохнул он, констатируя окончание визуального анализа, — пойдём, — сказал уже более весёлым тоном и зашагал уверенным шагом в сторону повозки, продолжая при этом удерживать намотанную на руку верёвку. Она вдруг как-то лихорадочно засуетилась и увидев натягивающуюся верёвку, быстренько засеменила за ним.
Повозка, стоящая на восьми колёсах, была не высокой от земли, но широкая и длинная. Покрывающий полог был высотой выше человеческого роста, снаружи весь покрытый различными, звериными шкурами, из-за этого казался ляписным, но при этом цветные шкуры были сшиты в строгом порядке, от чего формировался замысловатый, симметричный узор. Вместо входной двери висела берова шкура с когтистыми лапами в разлёт и головой, задранной к небу. Ардни подойдя к этой импровизированной двери, отцепил когти ножной лапы и заглянул внутрь. Рядом со входом стояла бадья, в виде бочонка, накрытого деревянной крышкой, на которой лежал черпак. Он открыл крышку, зачерпнул черпаком содержимое бадьи и вынырнул наружу и смотря прямо в глаза пленнице, медленно выпил содержимое. Это был на удивление вкусный кисло-сладкий, ягодный морс, прекрасно утоляющий жажду. Это был его любимый напиток. Как-то Диля его сварил, атаману понравилось, и он заставил постоянно мальчишку варить только его и держать питейный бочонок всегда полным. Взъерошенная девушка имела такое умоляюще жалкое выражение лица, что Ардни даже поперхнулся питьём от накатившего смеха. Остатки вкуснятины он вылил на землю, а её глаза, как-то сразу опять наполнились слезами. Атаман повторил процедуру и вновь наполнил черпак живительной влагой, но на этот раз он протянул его Заре и мягко, даже где-то упрашивая сказал:
— На, пей.
Девушка, медленно протягивая руки вперёд, двинулась в направлении черпака, всем своим видом напоминая запуганного, но очень голодного зверька. Наконец черпак оказался у неё в руках. Она сначала посмотрела на жидкость, как бы отстраняя черпак от себя чуть-чуть, затем поднесла к лицу и понюхала. Ардни стоял рядом, довольный как бер, объевшийся малины. Эта сцена его явно забавляла. Наконец она попробовала немножко на вкус, почмокивая губками и распробовав, с жадностью прильнула к черпаку. Пила жадно, торопясь, но что самое интересное, ни капли не пролила. Выпив всё до капли, она замедленно, вернула черпак хозяину. И на лице её светилось явное «ещё».
— Хватит, а то лопнешь, — отреагировал он на её бессловесную просьбу и убрал черпак туда, откуда достал.
— Пойдём дальше, — с какой-то весёлостью в голосе проговорил Ардни, направляясь в сторону зарослей конопли, ровный край которой говорил об её искусственной посадке. Подойдя к насаждениям и указывая на заросли, как бы само собой разумеющееся, сказал:
— Гадить туда.
Она потупила глаза и тихонько выдавила из себя:
— Не хочу.
— Как знаешь.
С этими словами он распустил завязки на своих кожаных штанах и полив ближайшие стволы травин, не завязывая, а придерживая штаны рукой, зашагал опять к повозке. Она засеменила следом. На этот раз Ардни повёл её к другой стороне повозки, где стоял большой, пёстрый шатёр, такой же ляписный, как и повозка, укрытый шкурами, из верхушки которого струился столбик дыма. Рядом с шатром был насыпной холм, кое где поросший травой, но явно насыпанный не так давно. Верхушка холма была плоская. Высотой он был атаману по грудь. К нему-то он и направился.
— Раздевайся, — скомандовал он, подойдя к насыпи и не поворачиваясь к пленнице, сам стал раздеваться, показывая пример.
Девушка вцепилась руками в рубахи, комкая их в жутком замешательстве, но увидев в его руке нож, мигом скинула через голову то, что отдалённо напоминало платье, и замерла, потупив взгляд, и вытянул руки по швам, даже не пытаясь прикрыться. Но оказалось, что нож он достал из-за голени только для того, чтоб воткнуть его в землю и снять мягкие, короткие сапожки. Наконец он тоже остался голый и присев возле ножа, тихо позвал: